От собственного корреспондента. Анатолий Музис

сказал. – Постараюсь. Но сейчас я хотел только вам сказать, что через полчаса мы должны выйти в маршрут, так что если у вас есть вопросы…

      – Да, да. Конечно, – поспешила согласиться она. – Если можете, расскажите, что вы здесь ищете?

      Каждый раз, когда я сталкивался с необходимостью объяснить, что мы «ищем», я чувствовал, что попадаю в затруднительное положение. Ведь если рассматривать работу геологов в целом, то безусловно коротко ее можно определить как поиски полезных руд. Но, вместе с тем под этим общим определением скрывалась масса всяких специализаций. Одни искали руды непосредственно, другие выясняли общие закономерности, условия, с которыми связаны месторождения, третьи составляли геологические прогнозы, служили теоретической основой для поисков, хотя сами и не принимали в них непосредственного участия. Вот такой работой и занимался наш отряд. Мы ничего не искали в том смысле, который вкладывала в это слово Наташа. Мы изучали общие закономерности в распределении песков и морен, то есть рыхлых пород, оставленных здесь водными потоками и ледниками в далекие доисторические времена. Это нужно было и для Наминги, но не непосредственно, а косвенно, для решения многих геологических задач, связанных со строительством, т.к. еще Кропоткин писал, что «когда разведочные экспедиции познакомят общество с большей частью Сибири, тогда исследование отдельных областей могут принять более систематический характер, и ученые общества будут знать, куда следует направлять свои силы и средства…».

      Пока я все это рассказывал, Наташа что-то записывала, а потом вдруг улыбнулась и сказала:

      – Вы, когда рассказываете о деле, совсем другой человек и глаза у вас совсем другие.