Забраться на крышу девятиэтажки и, бросая кленовые крылышки, падать взглядом вслед за ними – а ласточки схватывают их на лету, принимая за насекомых. Не говоря уже о поездках с матерью, которые он любил, – Подмосковье, Золотое кольцо, Кавказ. Ничто не заменит ветер странствий, будь он солнечным и сухим, влетающим в окно автомобиля или автобуса, или морским, с брызгами.
Так что Ник не горевал в разлуках с Максом, но и от затеянных им приключений не отказывался. Действовало то, что Макс искренне считал его крутым и на самом деле не все из придуманного мог проделать без него.
Сейчас Макс просто должен был появиться – Ник кожей ощущал его приближение, понимая, что тот сгорает от любопытства: куда же подевались тогда он и Марина и что было дальше. И точно: едва Ник пришел домой пообедать, раздался звонок, и Макс улыбался на пороге. Ник неожиданно почувствовал, что ничего ему не хочет рассказывать, и лихорадочно соображал, как отвертеться.
Ведь правда, невозможно объяснить, что Марину он нашел по флюгеру на крыше: золотой парусник указал на солнце, а вместе с солнцем появилась она. Значит, он не случайно забрел тогда на Зеленую улицу. Для Ника это было как дважды два, но кто угодно, и Макс в том числе, сочли бы это за бред сивой кобылы.
Ну, допустим, он все-таки об этом рассказал. Здравомыслящий приятель сразу спросит, почему он не познакомился с девочкой, если она ему понравилась. И что отвечать? С одной стороны, все ясно: она живет на враждебной территории. Для Ника это не имеет значения, но для нее-то он прежде всего – чужак. Прийти, чтобы принести неприятности? Но он к тому же чувствовал, что надо просто подождать, пока флюгер опять не повернется в нужную сторону.
Но просто ждать Ник не мог, и на подоконнике Марины стали появляться белые цветы. У нее должны быть цветы, которых ни у кого нет, которые не купишь ни за какие деньги ни в каком магазине. Может, он опять наслаждался риском. Может, хотел освежить избитый ритуал дарения букетов, раз уж нельзя совсем его избежать или заменить чем-нибудь новым, – девочкам-то нравится. И об этом, что ли, рассказывать? О трехчасовых загородных прогулках и альпинизме на чужих заборах? Да Ник не то что Максу, никому на свете не признался бы. В том числе Марине, если бы она каким-то чудом догадалась и начала спрашивать.
Скоро Ник знал в лицо ее отца, тетушку, сестру и собаку. Раз даже удалось поговорить с братцем. И тут появилась она – холодная и чужая, поглядела на него, как на вещь, и увела мальчишку. Ник потом долго удивлял друзей колючим настроением. А Макс, узнав об этом, наверняка скажет: ну вот, опять сдрейфил подойти. И будет не так уж и не прав.
Но Ник не ошибся: все совершилось само собой, тогда, на причале. Наполовину сочиненная им, Марина оказалась похожей и совсем другой. Для нее также не имел значения закон «все, кто не наши, – чужие». Весь тот день они провели вместе и за разговорами не заметили, как он прошел.
Но Максу Ник рассказал об этом в двух словах и самым безразличным тоном. А тот огорошил его сообщением:
– Ну, про твою-то