не держите закрытой, ибо закрытые книги – всего лишь идолы»…
– Постой, Алик, – перебил Мдивани, – так откуда этот лист?
– Ну и посылают меня в тот захудалый магазинчик! Там всякий хлам, понимаете ли, и заодно уголок букиниста. Макулатура навалена. Узнали мой лист! Принес кто-то книгу, давно уже, а никто не покупает, ну и раздергали, понимаете ли, для кульков. Ослы. Что я сделаю? И хозяйки нет, и кто приносил книгу, не помнят.
– И кто бы это мог быть?
– Ну, кто – понятно, коллекционер.
– Отчаянный народ эти коллекционеры. Приключений ищут на свою голову. – И майор Фольц с удовольствием в сотый раз рассказал о собирателе старинных монет и оружия, которого нашли у него дома с головой, отрубленной его же саблей, и про поимку похитителей сокровищ. После участия в ней он и получил новое звание.
– А они были головорезы или головотяпы? – уточнил Павлик Медведев-младший.
Фольц принялся острить, указывая на доктора, что «тяпы» – это господа хирурги, Павлик спрашивал, всех ли поймали, доктор Лончинский отфутболил, глядя на майора:
– Да разве их всех переловишь!
– Погодите, Холмс и Ватсон, – вмешался Пал Палыч. – Марин, а твой Артур – похоже, это их магазинчик?
– Да, – подхватил музейщик, – узнай, кто приносил старинную книгу. Может, это не коллекционер, а в наследство человек получил. Так ему лучше с нами дело иметь, а не с дрянным провинциальным магазином.
Наших бьют
Уже зажгли и задули свечки, когда явился Рафаэль. Он вручил имениннику значок «Павлик» и наклейки с надписями «Всеобщий любимец», «Налейте шипучки» и «Без телика помру», а потом развалился в кресле. Тонкий, высокий, грациозный, он был похож на цветок, выращенный в оранжерее. И хотя в больших зрачках скользило беспокойство, а на нервном лице сменялись десятки выражений, казалось, что жизнь в нем едва теплится и вот-вот угаснет.
– А Жанка где? А Артур?
– Вы сегодня не торопитесь. Я уж подумала, Рахиль вас где-то заточила.
Тут без стука, но с грохотом в комнату ввалилась Жанна. Смуглое лицо стало пунцовым, черная, заплетенная в косу грива растрепалась. Ни на кого не глядя, она подошла к столу, залпом выпила бутылку воды прямо из горлышка и обвела компанию пронзительным взглядом.
– Трое «чужих» дерутся с Артуром. На пустыре.
Молчание длилось несколько секунд. Марина, Рафаэль и Жанна бросились к выходу. Малыши, вереща, побежали за ними, но Дора их перехватила. Тогда следом понесся Рольд.
По неписаным законам их поселка, когда он еще не слился с городом, «чужими» считались все из белогорского центра. Завести там дружбу с кем-нибудь значило подвергнуться осуждению, завести драку – проявить патриотизм.
– Наверно, опять футбол, – высказала Марина догадку на бегу, прыгающим голосом.
Пустырь был пограничной территорией, мальчишки из обоих районов любили погонять там мяч, и, когда такое желание возникало одновременно, не обходилось без стычек.
Но защитницы опоздали. Взлохмаченный