Веру Аркадьевну фон Лауниц.
Гостья раскраснелась от мороза, ее личико обрамлял мех прелестной шубки, а меха очень красят хорошеньких женщин.
Ее пытался удержать коридорный, твердивший:
– Барыня, барыня, сюда без доклада нельзя… Никак нельзя!
Вера Аркадьевна размахнулась своим обычным оружием – большим кожаным ридикюлем, норовя припечатать им голову коридорного:
– Пошел вон, дурак!
Тот от ридикюля увернулся, а гостья бросилась Соколову на шею.
– Ах, коварный обманщик! – смеялась она, не обращая внимания на Джунковского. – Ты – плут! Сколько водил меня за нос, а я тебе верила. Ох, жулик ты мой прожженный! Называл себя Штакельбергом, а на самом деле, – она наклонила голову Соколова, горячо дыхнула ему на ухо, – ты граф Соколов, знаменитый сыщик. Как я тебя люблю. А почему у тебя товарищ министра сидит?
– А ты хочешь, чтобы у меня сидел африканский лев?
Соколов поднял красавицу, словно пушинку, в воздух и поставил перед Джунковским:
– Владимир Федорович, позвольте вам представить свою избавительницу – госпожу фон Лауниц. Это та самая отважная дама, что в австро-венгерском Поронине, в самом логове большевистского главаря Ленина, быть может, спасла мою свободу. Она размозжила бутылкой вина голову печально известному Сильвестру Петухову. Петухов держал меня на мушке.
– С той поры у него мушки в голове летают, – звонко расхохоталась гостья. – Его лечат в психиатрической клинике Дрездена.
Джунковский, при виде очаровательной особы, весь преобразился, приосанился.
– Женской природе любезен шампанский напиток.
Был вызван ресторанный лакей, который принес в ведерке со льдом шампанское. Выпили по бокалу.
Джунковский продолжил:
– Вы совершили героический поступок, госпожа фон Лауниц. – Шеф российских жандармов, блестя золотом погон, с чувством поцеловал ей руку. Немного подумал и произнес: – Вы сохранили жизнь и свободу замечательному сыну Российской империи, любимцу государя графу Соколову. Если ваш супруг, важный чиновник германского МВД фон Лауниц, не сделает вам скандала, то Министерство внутренних дел Российской империи будет счастливо наградить вас ценным подарком за исключительное мужество.
Вера Аркадьевна вся расцвела.
– Плевала я на своего Лауница. Он бегает за мной как собачка. Спасибо за подарок! А когда дадите? Дешевые штучки не присылайте. – Перешла на доверительный тон: – А я-то удивилась, что Штакельберг, то есть граф Соколов, якобы немец.
– Почему? – с легкой улыбкой спросил Джунковский.
– А потому, господин генерал, что в Германии таких мужиков не было и не будет. Вот мой муж – германец. Пива и шнапса нажрется, придет домой, от него по всем комнатам трактиром разит. Не успеет головой подушки коснуться, и уже, – рассказчица выразительно закатила глаза, – «хр, хр»! Я его кулаком по лысине: ты, мол, чего, не видишь, какая красавица рядом с тобой лежит? У тебя в душе ничего не шевелится, никакое законное и естественное желание не жжет тебя?