«рейтузы». Какая гадость…
– Ну и не надо! – меланхолично говорила она. – Могу и вовсе не ходить в школу, пока не потеплеет!
Мать поневоле сдавалась. Родители слишком часто переоценивают свои силы и возможности. И закрывать дверь наглухо можно лишь тогда, когда есть абсолютная уверенность, что ее не придется совсем скоро открыть.
Наконец начался фильм. Что-то про авиацию. Название не запомнили оба. Когда самолеты на экране стали на бешеных скоростях бросаться прямо на зрителей, Зиночка вдруг попросила:
– Борис, можно я буду за вас держаться? А то я по жизни боюсь скоростей!
Акселевич с готовностью протянул руку.
– Об что речь, – удовлетворенно пробормотал он.
Всякий раз, когда на экране вновь и вновь происходило нечто подобное, ужасающее, – а в фильме бесконечно падали и взлетали, – Зиночка с трогательной доверчивостью вцеплялась в кисть Бориса.
Акселевич упоенно предвкушал кульминацию. И не ошибся. В результате герой едва не погиб заодно со своим самолетом. Жив, правда, остался, но долго лежал в больнице весь переломанный. А Зина, переехав нервными раскаленными пальцами чуть повыше, все крепче впивалась в запястье Акселевича, потом вообще держалась уже за него двумя руками, а потом – когда режиссер-натуралист показал несчастного героя всего в крови – стиснула пальцы почти железной хваткой, а другой ладошкой плотно закрыла себе глаза.
Борька про себя иронизировал и наслаждался. Темнота помогала ему скрыть неподдельный восторг. Давно не попадались Акселевичу на жизненном пути столь инфантильные и наивно-милые девушки. Очевидно, их заботливо выращивала провинция. На счастье Борьке.
Потом вновь в фильме начались скоростные полеты, и Борис уже привычно деловито подал чрезмерно впечатлительной соседке вторую руку ладонью вверх. Запасной вариант.
– Я так дико в вас вцепляюсь, что вообще боюсь сломать вам руку! – посетовала Зиночка.
– Ха! Не волновайтесь, у меня что-то сломать трудно, я парень крепкий!
– Ну ладно. – Она снова уцепилась за его запястье.
К немалому огорчению Борьки, фильм все-таки кончился, и пришлось выйти из зала. Зина тотчас начала сострадать:
– Вы не очень устали со мной? Руку я вам всю, наверное, отжала!
– Об что речь? Никакой боли я даже не почувствовал, – честно ответил Борис и прикинул про себя: кокетничает его дама, просто нуждаясь в мужской поддержке и желая твердой руки. Или же и впрямь она столь чувствительная и пугливая? – Вопрос можно? – спросил он, закуривая.
Зина кивнула.
– Вы игде живете?
Борьке нравилось говорить так, на простецкий манер.
Наверное, если бы Зиночка, вопреки желанию Борькиных родителей и запрету мужа, обменяла все-таки свою симферопольскую квартиру на московскую, не случились бы его бессонницы, два инфаркта и вызовы «скорых». Женские руки могут спасти от высокого давления, вредной еды