никого мы не обманываем с большей старательностью и убедительностью, чем самих себя, обозревая свое место в жизни. Но до поры до времени.
Подруги притихли. Затем Людмила, самая решительная из них, несмотря на небольшой рост и хрупкое телосложение, отложила бутерброд в сторону и рассудительно начала:
– Танька, тебе просто грех жаловаться! Ну, посуди сама: мама здоровая, общительная, живет полноценной жизнью. Сын встал на ноги, имеет возможность заниматься любимым делом. Путешествует по всему свету, ездит куда захочет, делает потрясающие снимки, сама не раз показывала. Так что тебе надо?..
– Я жить хочу… по-человечески, а не заглядывать им в глаза и не угадывать их желания, – упрямо мотнув головой, сообщила Татьяна и, подперев щеку рукой, зарыдала.
Не разобрав толком, что к чему, подруги тем не менее тут же к ней присоединились. Слезы потекли в три ручья, принося облегчение и снимая внутреннее напряжение, хотя, казалось, еще несколько минут назад ничто не предвещало такой общей смены настроения. Хватило одного-единственного замечания…
Нет, их точно что-то объединяло, и не только общее школьное прошлое. Понимание пришло, когда кончились слезы: их жизнь не задалась, хотя внешне все было распрекрасно. И толчком к исповедальному разговору опять стали слова Татьяны, произнесенные горестным тоном и сопровождаемые отнюдь не великосветским шмыганьем носом:
– Мама, сын… да, у них все хорошо, а меня хоть кто-нибудь спросил, чего мне хочется? Неужели создавать условия для их безбедного существования – это то, для чего я родилась на свет, а, я вас спрашиваю?
Оказалось, что это вопрос, на который всем троим хотелось бы знать ответ.
– Думаешь, мне лучше, – неожиданно призналась Людмила и тяжело вздохнула. – Мне Володька изменяет, с секретаршей.
– Да ты что? – в один голос не воскликнули, а потрясенно выдохнули ее слушательницы.
Брак Людмилы все считали идеальным, да и как могло быть иначе. Трудолюбивый, симпатичный Володя – исполнительный директор одного научно-исследовательского института, вписавшегося в изменившиеся лет двадцать назад условия существования, – любил свой уютный хлебосольный дом и все тащил в норку, а не наоборот. Людмила – бухгалтер созданной при институте фирмы – была женой, матерью и хозяйкой, каких поискать. Зятя они приняли как родного сына и не раз струнили дочь Анюту, которая решительным характером пошла в мать. И вдруг такое признание!
– Не может быть, – покачала головой Ирина. – Володя тебя холит и лелеет. Он…
– Выходит, не меня одну, – прервала ее Людмила и надкусила отложенный было бутерброд.
– А ты твердо знаешь? Может, это все твои домыслы? – спросила сердобольная Татьяна, тут же перестав жалеть себя и переключившись на подругу. – Никогда бы не подумала…
– Вот и я не думала, пока из их институтской бухгалтерии не позвонили и не сказали…
– Так прямо и заявили? – удивилась Ирина.
– Нет, что ты! Просто «по-дружески» намекнули, что