Елена Арсеньева

Прощальный поцелуй (Амалия Крюденер – Федор Тютчев)


Скачать книгу

министра, уязвленного императора, сосланного в шведскую глухомань дипломата, рассерженных дам… а главное – эту опасную, очаровательную, распутную, пленительную Амалию.

      А ведь раньше, судя по только что прочитанным стихам, она была совсем другая. И только Тютчев, он один знал ее в то золотое время их первой любви, которая весь мир приукрашает…

      Я помню время золотое,

      Я помню сердцу милый край.

      День вечерел; нас было двое;

      Внизу, в тени, шумел Дунай.

      Дунай шумел где-то близ Мюнхена, в сердце Баварии. Шумел, пробивая себе дорогу через восточные склоны Шварцвальда. Сюда, в Мюнхен, в середине 1822 года прибыл секретарь русского посольства – нетитулованный дворянин Федор Тютчев, ничего особенного собой не представляющий и не записанный даже в штат дипломатического корпуса. Тютчев только начинал дипломатическую карьеру и был должностью своей премного доволен.

      К тому же он сразу обратил на себя внимание умом, проницательностью, остроумием, образованностью и утонченной начитанностью. Лишь недавно он закончил Московский университет. Поговаривали, что уже с четырнадцати лет он состоит членом Общества любителей российской словесности и не только пописывает стишки, как и положено всякому образованному дворянину, пусть даже и не титулованному, но и печатает их. Впрочем, ему едва минуло восемнадцать лет, так что доброжелатели допускали: все у него еще впереди: и дипломатическая карьера, и литературная.

      Забегая вперед, можно сказать, что доброжелатели оказались правы.

      Новый сотрудник посольства – пусть и не блещущий богатырской статью, но прелестный танцор, остроумный собеседник, к тому же поэт – сделался желанным гостем и в придворных кругах Мюнхена, и у литераторов, музыкантов и ученых. Он общался с Шеллингом, с Генрихом Гейне, изучал немецкую философию и первым начал переводить на русский язык Шиллера и Гёте.

      И вот однажды в одном из самых утонченных и светских обществ он увидел девушку поразительной красоты.

      И на холму, там, где, белея,

      Руина замка вдаль глядит,

      Стояла ты, младая фея,

      На мшистый опершись гранит,

      Ногой младенческой касаясь

      Обломков груды вековой;

      И солнце медлило, прощаясь

      С холмом, и с замком, и с тобой.

      И ветер тихий мимолетом

      Твоей одеждою играл

      И с диких яблонь цвет за цветом

      На плечи юные свевал.

      Младую фею, на которую одновременно загляделись Тютчев и закатное солнце, звали Амалия фон Лерхенфельд. Ее красота была и впрямь блистательной, но в то же время проницательный взгляд Федора Тютчева отметил, что этот блеск сопровождался легкой тенью некоей тайны. Ну что ж, недаром он назвал ее феей!

      Тайна заключалась в происхождении Амалии… Впрочем, это была скорее не тайна, а так – секрет Полишинеля. Ее рекомендовали как дочь графа Максимилиана фон Лерхенфельда, дипломата во втором поколении, баварского посланника в Берлине и Вене, однако все в обществе знали,