считала себя красавицей. Она была похожа на отца, а в их семье это приравнивалось почти что к уродству. Миссис Кордейл и ее старшие дочери Элси и Энни были статные светловолосые женщины с мужеподобными фигурами и громкими голосами. Карен же была среднего роста и хрупкого телосложения, она всегда терялась на фоне бойких сестер. Однако это не помешало Майклу, лучшему другу их брата Алана, заметить как-то, что малышка Карен, пожалуй, еще переплюнет всех по части внешнего вида. Старшие сестры ужасно обиделись, но списали эти слова на наглость двадцатилетнего парня, который слишком рано стал считать себя взрослым.
В шестнадцать лет Карен неожиданно для себя обнаружила, что она совсем не дурнушка. Может быть, просто подошел к концу переходный возраст, когда нос кажется слишком длинным, а фигура становится долговязой и нескладной. А может быть, внимание Дэна Пилрита, ее одноклассника, открыло ей глаза. Карен коротко остригла свои волнистые густые волосы и щеголяла с модной стильной прической на всех вечеринках.
– Вот что любовь с женщинами делает, – философски замечали ее сестры.
Однако в университете у Карен не было времени ни размышлять по поводу своей внешности, ни заботиться о ней. Только учеба занимала ее. Но когда она вернулась домой и устроилась на работу, то все резко изменилось…
И все-таки я ничего, рассуждала она сама с собой, красуясь перед зеркалом. Глаза большие, волосы пышные, хорошая фигура. И цвет моих волос мне нравится гораздо больше, чем волосы Элси или Энни…
Карен задумчиво провела рукой по темным густым кудрям. Должно же в ней что-то быть, раз доктор Салливан ею заинтересовался…
– Карен, хватит мечтать, привезли мальчика с переломами обеих ног.
Дверь раздевалки распахнулась, и на пороге возникла вездесущая Бланш.
Карен невольно покраснела.
– Иду, – отозвалась она и решительно захлопнула шкафчик. Фу, как неудобно…
Девушки быстро побежали по коридору. Летом персонала всегда не хватало, и каждая пара рук была на счету.
– Что случилось? – спросила Карен, не сбавляя темпа.
– Соревнования, – бросила Бланш через плечо. – И как назло ни одного свободного старшего хирурга… Доктора Салливана срочно вызвали в операционную.
Карен вспыхнула. Бланш могла бы и не называть это имя! Раз все заняты, значит, и он в том числе. Но нет, ей обязательно надо было упомянуть Эда.
С тех пор, как в больнице всем стало ясно, что доктор Салливан обращает на Карен особое внимание, ее не оставляли в покое. Многозначительные улыбки, подмигивания, высказывания – целый арсенал был пущен в употребление, лишь бы только смутить бедную Карен! И она послушно краснела при каждом упоминании имени Эдуарда Салливана, немало всех забавляя. Природная застенчивость Карен лишь провоцировала местных сплетниц.
Эд Салливан работал в окружной больнице уже четыре года и считался одним из самых перспективных хирургов. Ему прочили блестящее будущее, и хотя некоторые удивлялись, почему он до сих пор торчит в третьеразрядном госпитале, все