упорхнула из комнаты, и Морис услышал, как она гремит посудой в соседнем помещении. Он воспользовался одиночеством, чтобы как следует оглядеться вокруг.
Гостиную можно было бы назвать уютной и дорого обставленной, если бы не бестолковое нагромождение всевозможной мебели и безделушек. Повсюду валялись многочисленные подушечки, стояли напольные вазы с цветами и яркие торшеры, изящные статуэтки виднелись в самых неожиданных местах. У Мориса создалось впечатление, что кто-то намеренно захламил эту комнату, так как в расстановке предметов не было ни красоты, ни логики.
Хотел бы я посмотреть на спальню Флер Конде, задумался он. Неужели там тоже бардак?
– Я заварила зеленый чай с жасмином. Надеюсь, вы не против?
В гостиную вошла Фрэнсис, толкая перед собой небольшой столик на колесиках, заставленный расписной глиняной посудой.
– Позвольте, я помогу вам.
Она беспрекословно уступила ему свое место, и Морис довез столик до дивана.
– Я очень люблю зеленый чай, – признался он, не к месту вспоминая наставления отца-католика, что ложь – один из самых страшных грехов.
Ничего, одним враньем больше, одним меньше, не беда, отмахнулся он от совести.
– Я тоже обожаю его, – прошептала Фрэнсис и принялась разливать чай в крошечные глиняные чашечки.
Морис следил за ее проворными движениями. Интересно, как часто ей приходится готовить чай для гостей сестры? И как вообще живется этой девушке в тени своей знаменитой родственницы?
– Вы все время живете с Флер? – спросил он, отхлебнув подозрительный напиток зеленовато-коричневого цвета. – Простите мое любопытство, мисс Ритц, но я никогда не слышал о сестре Флер. А я очень много читал о мадемуазель Конде.
Фрэнсис чуть улыбнулась, и Мориса поразила перемена, произошедшая с ее лицом. Она стала почти хорошенькой. Вот если бы еще очки снять и прическу поменять, невольно подумал он, и Фрэнсис Ритц могла бы считаться весьма привлекательной женщиной.
– Я сводная сестра Флер, – пояснила она непринужденно. – Наверное, она не считала нужным упоминать о моем существовании. Ведь Флер всегда действует так, как ей удобно. К тому же, я живу у нее только несколько месяцев в году, так что…
– Вы не особенно жалуете свою сестру? – вырвалось у Мориса.
– Я люблю Флер. – Фрэнсис снова поджала губы и в мгновение ока превратилась в ту суровую даму, которая открыла Морису дверь.
– Простите, мисс Ритц, я не хотел вас обидеть, – поправился Морис.
– Ах, называйте меня просто Фрэнсис, пожалуйста, – оттаяла она. – Я чувствую себя ужасно старой, когда ко мне обращаются мисс Ритц. Да и Флер пришла бы в ужас, если бы вдруг услышала, что кто-то произносит вслух ее настоящую фамилию.
Морис почуял сенсацию.
– Значит, Конде – это сценический псевдоним? – как можно небрежнее спросил он.
– Естественно. Флер решила, что громкое имя не помешает. Вы даже не представляете себе, как ухватились газетчики за эту фамилию, – глаза