Юрий Иванович Семенов

Тропа обреченных


Скачать книгу

совершил так быстро, что Артистка не успела даже слова произнести. Пальцами потрогала сережки и вдруг сграбастала Зубра сильными руками, уткнув его носом себе в грудь, а потом заломила голову и поцеловала в губы.

      – Ой, с ума сойти можно, красавица ты моя ненаглядная! – вырвался из крепких рук Артистки Зубр и, выскочив из комнаты, выдохнул: – Живи тыщу лет! Тебе надо!

      …Когда Мария ушла, Зубр помедлил спускаться в схрон, прошелся из угла в угол, нервно сел на лавку, сгорбился, обхватил руками голову и несколько минут сидел так, будто бы все еще отходил от поцелуя Артистки. Но Зубр думал не о ней. Он никак не мог решиться взять врачиху Моргун с собой. Слишком секретный предстоял переход, где ни одного постороннего человека быть не должно. К Хмурому путь! Нарушишь жесткие правила конспирации, поплатишься головой. Тайком провести Муху с собой невозможно. А оставлять ее у Бибы он не хотел. Желал побыстрее приблизить женщину к себе, не задумываясь о согласии – оно ему не требовалось.

      Зубр вдруг резко поднялся, с решимостью пошел к лазу.

      Глава 15

      Над Ступинским лесом светила луна. Можно было продолжать путь – до лесничества оставалась самая малость: выйти напрямки к берегу речки и дальше вниз по течению не больше километра. Низко пригибаясь, Сухарь отправился скорым шагом через просеку. Эта пробежка напомнила ему точно такой же путь в лесу, у самой границы на Львовщине, в канун войны. Тогда он тоже шел на встречу с оуновцами из-под Грубешова на польской территории. Доставил им приказ об организации вылазок и нападения на части Красной армии в случае войны. С содержанием этого приказа прежде других ознакомился Поперека, бывший в то время старшим батальонным комиссаром, заместителем начальника особого отдела 6-й армии КОВО.

      Антон Тимофеевич старался неслышно скользить подошвами по мягкой, травянистой земле. Он так увлекся осторожностью передвижения, что треснувшая вдруг под ногой ветка вспугнула его и остановила на полшаге. Сухарь прислушался. Сквозь глухую тишину доносилось журчание воды. Он вспомнил неширокую речку, в которой ловил раков, знал, что если возьмет чуть левее, то выйдет на лесную дорогу, а по ней прямо к дому лесника.

      Волнение охватило Антона Тимофеевича, едва он постучал в слабо освещенное окно, теплом обдало его грудь – встреча с родными всегда чувствительно задевала его.

      Дядько Селиван, кряжистый, как и батька Антона, белоголовый старик, встретил племянника с восторженным причитанием не хуже тетки Ивги, засуетился у стола, не зная, чем и приветить желанного гостя, уцелевшего в небывалой войне.

      – Бабка-то вчера к Маньке умотала, шестого родила, одурела баба, по нонешнему времени двое одного не прокормят… Ну а ты, ты-то как? На похороны Тимоши-то я не попал, месяца два спустя узнал. Да и ты, слыхал, батьку не хоронил. Вот она, жизнь-то, околеешь тут под деревом, зайцы стороной обходить станут, люди нескоро сыщут.

      – Да что же ты себя хоронишь, здоровый такой? Нытиком вроде не был.

      – Заноешь, когда нутро дерет.

      – У врача-то был? Что он говорит?

      – А-а… – отмахнулся