что слово, которым в разговоре повсеместно называют жен, «mujer» обозначает также и «хозяйка». Притом, что женщина, состоящая в браке, не может даже сходить в ресторан с мужчиной, если он не является ее родственником, противоположный пол пользуется полной свободой. В Аргентине вторая семья – скорее правило, нежели исключение, зачастую она является такой же постоянной, как и первая; помимо этого, никто не воспрепятствует мужчине, где бы он ни был, попутно искать себе удовольствий, и он нередко снимает себе garconniere – холостяцкую квартиру для вполне определенных целей.
Постоянная охота за женщинами, неизменно присутствовавшая в жизни Буэнос-Айреса, в последнее десятилетие несколько поутихла или, во всяком случае, стала менее явной. Даже самые скромные женщины, если только они не были старухами или слабоумными, становились предметом пристального внимания, стоило им пройтись по улице в одиночку; если же дама садилась в трамвай или в один из автобусов, которые в тридцатые годы заполонили город, словно тараканы, мужчина, который устраивался рядом, непременно подвигал локоть или колено до тех пор, пока не дотрагивался до ее колена или локтя, и, если им случалось проезжать церковь или кладбище, с готовностью осенял себя крестом, тогда как другая его рука без остановки продолжала свое дело! Казалось, внимание, которое он проявлял к женщине, было для него столь же привычным, как дыхание, а личность женщины имела не больше значения, чем воздух.
Хотя женам не приходилось попадать в неловкие ситуации, встречаясь в обществе с любовницей мужа – мужчина никогда не искал любовницы в том круге, к которому принадлежала его жена, женщина, как правило, твердо знала или, во всяком случае, подозревала, что муж ей изменяет; этого следовало ожидать. Если она была из богатых, то, как могла, прятала свое негодование и, не желая рисковать своей репутацией, только изредка платила мужу тем же, а искала утешения в семье, церкви и добрых делах. Пользуясь тем весом, который давала большая семья – а порой женщина могла насчитать около пяти сотен родственников – с парижским духовником подле нее, она зачастую приобретала значительное влияние и накладывала руку на поместье мужа, и если, по счастью, становилась вдовой еще в молодости, то могла закончить свои дни в качестве грозной «матери патриарха», не сомневаясь, что ее внучки будут столь же респектабельны и несчастны, как и она сама. Она находила утешение, и, возможно, значительное утешение и в том, что ее положение жены прочно и неприступно; если она не могла избавиться от мужа, то муж также не мог избавиться от нее, и, что еще более тешило ее эгоизм, следующие одна за другой беременности делали ее объектом интереса среди знакомых и даже малознакомых людей и предметом зависти менее удачливых подруг, которые порой просили разрешения прикоснуться к ней, чтобы «заразиться». В Аргентине беременность является вещью чрезвычайно важной, она исполнена значения, достоинства и, можно сказать, очарования, в которых ей отказано в некоторых странах. Жена мелкого бизнесмена или служащего