Миллеру незнаком. Да и вообще он плохой водитель. Несколько раз машина начинала скользить. Краем глаза Ева разглядывала молодого человека. У него были густые рыжеватые волосы, слишком длинные на затылке, веснушки, тонкие светлые ресницы и узкие руки, производившие странное впечатление детскости.
Было очевидно, что господин Миллер не заинтересован в поддержании разговора. Они молча ехали в центр, огни рекламы становились все ярче и пестрее. Начинал преобладать красный. В конце Бергерштрассе располагалось несколько соответствующих заведений. «У Сузи». Или бар «Мокка». Ева думала о Юргене, который сейчас вернулся к столу, представляла, как он сидит и ест приготовленный ею «Франкфуртский венок», хотя вряд ли чувствует вкус. Потому что наверняка нервно раздумывает, стоит навязывать ее родных своей семье или он все-таки хочет остаток жизни провести с ней.
Прокуратура располагалась в многоэтажном конторском здании на одной из центральных улиц города. Давид Миллер зашел с Евой в маленький лифт. Двойные двери закрылись автоматически, сначала одни, потом другие. Давид нажал на кнопку с цифрой восемь и поднял взгляд на потолок кабины, как будто чего-то ждал. Ева тоже посмотрела вверх на привинченный люк с бесчисленными маленькими дырочками. Вентиляционное отверстие. Ей вдруг стало тесно. Сердце забилось быстрее, во рту пересохло. Давид посмотрел на Еву – сверху вниз, хотя был ненамного выше. Ей показалось, что он стоит неприятно близко. Глаза его приобрели странное выражение.
– Еще раз, как вас зовут?
– Ева Брунс.
Лифт рывком остановился. На мгновение Ева испугалась, что они застряли. Но двери открылись. Они вышли, свернули налево и позвонили в тяжелую стеклянную дверь. С той стороны к ним засеменила девушка в зеленом и отперла дверь. Ева и девушка быстро оценили друг друга. Один возраст, похожие фигуры. У девушки были темные волосы, нечистая кожа, но ясные серые глаза.
Ева и Давид двинулись следом за ней по длинному коридору. Ева смотрела на облегающий костюм, который при каждом шаге образовывал на ягодицах складки, черные лодочки на отчаянно высоких каблуках. Наверно, купила в «Херти» на Хауптштрассе. Из комнаты в конце коридора послышались звуки, похожие на рыдания. Но чем ближе они подходили, тем рыдания становились тише. Когда наконец остановились у двери, стало тихо. Может, этот плач Ева просто себе придумала.
Девушка постучала и открыла дверь в удивительно тесный кабинет. Там сидели трое мужчин, окутанных сигаретным дымом. На столах, полках, на полу лежали бесчисленные папки. Один из мужчин, немолодой невысокий человек, прямой, как доска, сидел в центре комнаты на стуле, будто весь кабинет, весь дом, а может, и весь город были построены только для него.
Светловолосый мужчина помоложе в очках в золотой оправе протиснулся за заваленный документами стол. Расчистив себе небольшое пространство, он что-то писал и при этом курил сигарету, забывая стряхивать пепел. Как раз когда Ева на него посмотрела, на записи упал длинный столбик. Он механически смахнул пепел на пол. Ни тот ни другой не встали, что Ева сочла довольно невежливым.
Третий мужчина,