и зубрить предметы он не способен – ему некогда. А смазливая мордашка и внимательный взгляд зачастую прокатывают, имеют некоторую степень воздействия. Особенно на училок.
На перемене Таська прижала меня к стенке:
– Хватит уже позориться. Скоро над тобой вся школа будет ржать. Даже младшеклассники.
В ответ я поднесла к ее лицу телефон со вчерашними эсэмэсками.
– Тогда иди и поговори с ним! – изрекла Таська.
– А если это не он?
– Все равно иди и разрули эту проблему. Задолбала своими страданиями!
Мне бы ее решительность!
– Тэсс, но если выяснится, что это не он, то у меня не останется никакой надежды! – Я чуть не плакала.
– Тем лучше, – Таська была непреклонна, – нельзя жить в бездействии, пустыми надеждами.
Я набрала воздуха в легкие, будто собиралась нырять с большой высоты, и отправилась навстречу дневному свету: Егор стоял, привалившись к подоконнику, не отлипая от телефона. Как только человек остается в одиночестве, у него в руках появляется верный друг и товарищ – телефон. Он используется в любой неловкой ситуации, для заполнения пауз, рассеивания скуки и просто для развлечения. Нет предмета (так и хочется сказать «существа») полезнее и надежнее, чем маленький удобный гаджет. Я шагала, рассуждая таким образом, пораженная идеей, почему же мне раньше не пришло в голову побеседовать с Кисличенко в личке ВК или по «Вайберу», но уже оказалась возле окошка.
– Привет, – прислонилась я к подоконнику рядом с ним.
Он запихал телефон в задний карман джинсов, и я забарахталась в омуте зеленых глаз. Позабыла все, что хотела сказать, потеряла всю свою уверенность и внушенный Таськой напор.
– Привет, – он белозубо улыбнулся, сразив меня искренней радостью.
Оторвался от подоконника и встал напротив, так что можно было в деталях, до последней ресницы, разглядеть его лицо.
– Ты был в субботу на «Die Antwoord»?
– Конечно.
– Но это же не совсем твое… – Мне трудно было приступить к намеченному разговору.
– Твое не твое! Они раз в пять лет приезжают. Я ж не дурак пропустить такое, – он зацепил большие пальцы за карманы джинсов, подался чуть вперед и понизил голос: – А ты что, не помнишь, что мы с тобой там виделись?
Я открыла было рот, чтоб задать мучивший меня вопрос об эсэмэсках, как вдруг из-за его спины показалась Японка. Для меня ее появление оказалось пришествием черноволосого призрака из телевизионного экрана в фильме «Звонок». Так же неприятно и неотвратимо. Девчонка повисла на плече Егора и уставилась на меня.
– Привет, – дружелюбно сказала она, – я Инга. Из параллельного. Еще не со всеми познакомилась.
– Очень приятно, – мрачно процедила я, глядя, как энергично она подхватила Кисличенко под руку.
В белой блузке, с расстегнутой верхней пуговицей, в темно-синем галстуке и таком же пиджаке, она являла собой отличницу-красавицу из «Лиги плюща» в стандартных американских комедиях.
«А может быть,