пирамиды и купола возвышались над всем, точно видение иного мира, обитель неведомых нам существ».
Вот достигают долины Шамони: «Я переехал по мосту в Пелисье, где мне открылся вид на прорытое рекою ущелье, и стал подыматься на гору, которая над ним нависает. Вскоре я вступил в долину Шамони… Ее тесно окружили высокие снежные горы; но здесь уже не увидишь старинных замков и плодородных полей. Исполинские ледники подступали к самой дороге; я слышал глухой грохот снежных обвалов и видел тучи белой пыли, которая вздымается вслед за ними. Среди окружающих aiguilles высился царственный и великолепный Монблан; его исполинский купол господствовал над долиной».
Вот поднимаются по склону долины: «Склон горы очень крут, но тропа вьется спиралью, помогая одолеть крутизну. Кругом расстилается безлюдная и дикая местность. На каждом шагу встречаются следы зимних лавин: поверженные на землю деревья, то совсем расщепленные, то согнутые, опрокинутые на выступы скал или поваленные друг на друга. По мере восхождения тропа все чаще пересекается заснеженными промоинами, по которым то и дело скатываются камни. Особенно опасна одна из них: достаточно малейшего сотрясения воздуха, одного громко произнесенного слова, чтобы обрушить гибель на говорящего. Сосны не отличаются здесь стройностью или пышностью; их мрачные силуэты еще больше подчеркивают суровость ландшафта. Я взглянул вниз, в долину; над потоком подымался туман; клубы его плотно окутывали соседние горы, скрывшие свои вершины в тучах; с темного неба лил дождь, завершая общее мрачное впечатление».
Вот подходят к самому леднику: «Я постоял у истоков Арвейрона, берущего начало от ледника, который медленно сползает с вершин, перегораживая долину. Передо мной высились крутые склоны гигантских гор; над головой нависала ледяная стена глетчера; вокруг были разбросаны обломки поверженных им сосен. Торжественное безмолвие этих тронных зал Природы нарушалось лишь шумом потока, а по временам – падением камня, грохотом снежной лавины или гулким треском скопившихся льдов, которые, подчиняясь каким-то особым законам, время от времени ломаются, точно хрупкие игрушки. Это великолепное зрелище давало мне величайшее утешение, какое я способен был воспринять».
Мэри, дочь двух писателей и теперь сама писатель, старалась использовать все яркие впечатления для своей книги. Например, имя Франкенштейна носил замок на Рейне близ Дармштадта, который они с Шелли посещали во время путешествия. Местные жители рассказывали легенду об одном из владельцев замка, Иоганне Конраде Диппеле Франкенштейнском – ученом, алхимике, враче и теологе, консультировавшем однажды русскую императрицу Екатерину I. Сейчас экскурсоводы говорят, что Иоганн пытался изобрести эликсир бессмертия и для этого совершал ужасные деяния: раскапывал могилы, вскрывал трупы, пытался соединить части тела и переместить душу из одного тела в другое при помощи воронки, шланга и смазки. Была ли эта легенда одним из источников вдохновения для Мэри или, наоборот, роман