до самого конца.
При этих словах слезы навернулись на мои глаза. Я тут же представила, как становлюсь старухой, а он все так же молод. Это видение посещало меня уже не раз и вводило в глубочайшую меланхолию. Да и какая бы девушка смирилась с подобным? Грег внимательно смотрел на меня.
– Не хочу так! – тихо сказала я и снова легла рядом, обнимая его. – В крайнем случае я ведь могу стать вампиром и тогда буду твоей подругой навечно.
Я почувствовала, как при этих словах Грег вздрогнул, и обняла его крепче, уткнувшись носом ему в шею.
– Нет, только не это! – взволнованно произнес он. – Ты сама не понимаешь, что говоришь. Быть вампиром не так замечательно, как кажется. Да, мы производим неизгладимое впечатление своей неподражаемой красотой, но это лишь изощренный замысел Тьмы. Наша красота – приманка для людей. Мало кто может устоять перед ней, поэтому жертвы столь легко идут к нам в руки. Но представь на миг, каково это быть таким вечно, знать, что это никогда не закончится, постоянно бороться со своей черной сутью или не бороться и множить себе подобных, и убивать… без конца убивать… Никакие ваши земные ужасы с этим не сравнятся. И ты хочешь, чтобы я по своей воле тебя такой сделал? Пусть даже ради того, чтобы мы не расставались вечно?
Грег отстранил меня и приподнялся на локте. Его глаза горели, прекрасное лицо исказилось.
– Тогда остается одно, – мягко произнесла я. – Попытаться выполнить условия поверья.
– Или оставить тебя навсегда, – еле слышно добавил он.
– Нет! – вскрикнула я и обняла его.
– Лада, ты уже дома? – раздался в этот момент голос мамы.
И мои руки уже обнимали пустоту. Я быстро вытерла глаза и навесила на лицо дежурную улыбку. Мама заглянула в комнату. Ее лицо казалось встревоженным.
– Я думала, что ты сегодня допоздна в институте, – сказала она, входя и садясь на край кровати. – Ты же говорила, что у вас две пары, а потом еще вроде монтаж и семинар по… уж и не помню по чему.
– По итальянскому кино, – сказала я, пытаясь принять невозмутимый вид. – Просто я почувствовала себя неважно и ушла раньше. Голова что-то разболелась, а анальгин не помог.
– Анальгин?! – тут же возмутилась она. – Зачем же сразу? Нужно давление измерить. Что-то ты бледненькая, да и глаза красные! Наверное, опять за компьютером сидела?
– Нет, видишь же, я лежу, – ответила я, а мама встала и быстро вышла из комнаты.
Я знала, что она сейчас вернется с тонометром. Так и произошло. Давление у меня оказалось выше, чем обычно, и мама удивилась. Как правило, оно у меня было низким.
– Что же это? – задумчиво проговорила мама, трогая мой лоб. – Давление скачет? А тебе ведь всего восемнадцать! Уже вегетососудистая дистония? Быть того не может! Я ведь все отслеживаю!
– Мама, да не волнуйся ты так, – сказала я и встала, – а то у самой голова разболится. Тем более что у меня уже все прошло, и я чувствую себя намного лучше. Сейчас чаю выпью и вообще буду в норме. Тебе когда