от жира, слегка подгорелые, бардовые ломтики вываливались из тазика, просились на закуску. На столе появились: сыр, маринованные помидоры, банка со шпротами. Пьяный дядя Алик пытался обнять Музочку, та отмахивалась, она внимательно слушала Борюсика.
– …Ну, вот ей насильно пол и поменяли. Так на этой почве у нее шифер и потек, полгода у нас лежала или лежал, хрен теперь разберешь, потом перевели куда-то.
– Кошмар. Сознание женщины, тело мужика.
– Говорили, это ее дружок из олигархов так пошутил, за измену.
– Вот падла.
– Найдет денег, снизу отрежет, сверху приклеит, делов-то!
– Думаешь это так просто?
– Ну, вас! Давайте чего-нибудь веселое.
– Борька, наливай!
Дядя Альберт поднял вверх руку, сказал:
– А я, девочки, придумал слово на букву мягкий знак!
– А ну-ка.
– Да, интересно!
– Сейчас выпью, вспомню.
Когда стаканы брякнули донышками о стол, Алька закрыл глаза, задвигал кадыком и вырыгнул:
– Иг-готтлль.
– Как птичка…
– Я дарю его вам, Алина и Анастасия.
– Спасибо, а что оно значит?
– Ничего.
– Синоним к слову тихопомешанный.
Все опять заржали, Альберт отвернулся к телевизору.
– Нам никто еще не дарил новых слов, только его будет, наверное, не выгваривогрить, тьфу. Но мы запомним.
– Когда к дяде Боре в подвал? Мы еще пришельцев не видели.
– Много тайн на земле…
– Главное людям наплевать, вон Колю – Мишу во дворе каждый чурка знает, и что?
– Не, Муза говорит, немцы шлют посылки с консервами, правда такие, что и собаки не едят, благотворительный фонд какой-то.
Голая, с блестящей корой ветка тополя чирикала по стеклу, с нее упала пушистая полоска снега. Настя приоткрыла форточку, слишком накурено. Пропали Муза и Альберт, дядя Боря открыл вторую бутылку…
Вдруг за стенкой раздался гогот, дверь распахнулась, и из комнаты выбежал заплаканный дядя Алик. Не глядя по сторонам, протопал в коридор, грохнула входная дверь. Вышла Муза, поправляя прическу.
– Ну что, гаврики, о чем толкуете? Прекрасно, налейте и мне.
– С удовольствием, как раз меньше половины осталось, всем по чуть-чуть.
– Еще сходим!
– Генерала пошлем, – Муза соорудила себе бутерброд, – он мой друг и должен мне шестьдесят рублей. Ну, кто еще расскажет чудесную историю?
– Выпьем сначала.
– Конечно же…
– Когда я была маленькой, – подала голос Настя, все мгновенно притихли, – отдыхала летом у бабушки в Сиверском. Поехала однажды на велосипеде на станцию встречать папу и маму. Приезжаю, жду, четыре электрички прошло – нет моих родителей, опять обманули. Поела с горя мороженого, решила обратно ехать через лес по тропинке. Еду, жму на педали, солнце рябит сквозь елки – палки, вдруг вижу: из-за деревьев наш сосед дядя Паша выскакивает, через канаву перепрыгнул и быстрым шагом впереди меня пошкандыбал. Я его догоняю – здравствуйте, дядь Паш, он молчит,