в отличие от Герлаха-старшего, был человеком рассудительным. Но скорбь по погибшему сыну оставила глубокий отпечаток на его лице. А известие о том, что теперь пропала и Маргарита, последняя из его детей, подкосило его окончательно. Он выглядел так, словно восстал из мертвых.
Иоганн разыскал их на рыночной площади и торопливо рассказал о том, что случилось. Выслушав, Йорг Герлах схватил сына за рукав и потащил в дом фогта, чтобы как следует допросить. Вместе с ними пошли еще несколько мужчин, в числе которых были священник и староста.
– Так ты говоришь, в лесу был кто-то еще? – спросил фогт.
– Во… во всяком случае мне так показалось, – Иоганн неуверенно кивнул.
– Что значит показалось? – снова вскинулся отец. – Говори ясно!
– Маргарита… без конца кричала «Прочь!», и я слышал, как кто-то плакал…
– Плакал? Да парень просто не в себе! – вмешался староста. Это был человек преклонных лет и суровой наружности. Будучи начальником караула, именно он ведал допросами.
На столе перед ними стояли кувшины с вином, но к ним так никто и не притронулся.
– Это могли быть и разбойники, в лесу их предостаточно, – задумчиво произнес кузнец. – В Тифенбахе недавно рассказывали о шайке висельников, которые поджидают повозки на дорогах. Теперь даже на имперских трактах небезопасно!
– Значит, надо сейчас же отправить людей с факелами, – сказал фогт. – Нужно разыскать детей, пока еще не поздно!
– А что делать с мальчишкой? – спросил священник, глядя на дрожащего Иоганна. – Видно же, он еще не пришел в себя.
– Посадите его пока что в тюрьму, – распорядился Йорг Герлах. – Может, там он как следует все вспомнит. Ночь в камере кому угодно память освежит. И это еще безобидное наказание за то, что он натворил.
Староста поколебался, но потом кивнул.
– Ты прав, Йорг. Возможно, так к нему вернется рассудок и он вспомнит, что произошло на самом деле.
Иоганна подняли, как безвольную куклу, и отвели в башню, расположенную в дальней части подворья. Камера представляла собой пропахшую плесенью каморку с крошечным зарешеченным окошком и массивной дверью. Лязгнул засов, и юноша остался один. Вскоре снаружи послышались выкрики и собачий лай. Мужчины отправлялись на поиски. Как во время облавы, они будут прочесывать лес, в том числе и поляну, о которой рассказал им Иоганн. Он надеялся, что они разыщут Мартина с Маргаритой, и молился об этом. Но в глубине души сознавал, что они пропали навсегда, как и другие дети до них.
Чувства наконец хлынули наружу. Иоганн опустился на утоптанный земляной пол, и плечи его затряслись от судорожных рыданий. До сих пор страх и смятение защищали его подобно панцирю, и он, словно говорящая кукла, отвечал на вопросы фогта и остальных. Но теперь действительность обрушилась на него ледяной волной. Он взвалил на себя тяжкий грех, и заточение в камеру действительно показалось ему безобидным наказанием за этот проступок. Как он только мог оставить в беде Маргариту и Мартина? Что на него нашло? Ведь, в сущности, ему ничто не грозило,