мужа нет, но уже думаешь о ребенке? Сначала надо отца найти, а потом уже бояться чего-то там потерять, – заметила Клава. – С чего начнем? Как ты и говорила, с прогулок в парке?
– Там обитают только пьяницы да молодые папаши. В зависимости от времени суток, поморщилась Алина.
– О, а иногда это одни и те же люди, – усмехнулась Клава.
– Надеюсь, что иногда.
– Кстати, о парнях. Помнишь Вологдуева?
– Кого?
– Ну парня твоего школьного.
Лицо Алины выразило сложную гамму чувств, в которой припоминание не
доминировало.
– Нет, – сказала она, – не помню.
– Оболдуева не помнишь?! – поразилась Клава. – Ну как же, он тебе даже стихи писал.
– А, этот.
– У вас же такая любовь была! Вы же всегда были вместе. еще до того, как начали встречаться.
– Мы были детьми, – сказала Алина, тихонько постукивая ложкой о край чашечки.
– А он тебя, может быть, все еще любит, – сказала Клава.
– И что с того? Мы выросли, изменились.
– Ну, ты-то только красивее стала, да и он тоже… такой же пухленький, – Клава усмехнулась. – Как медвежонок.
– Поэтическое сравнение. Ты в школе, вроде бы, тоже че-то там строчила? Поэтическое.
– Было дело, но кто по детству не увлекается?
– И Вологдуев тебе нравился.
Клава закашлялась.
– С чего ты взяла? – спросила она наконец. Алина бросила на нее быстрый взгляд.
– Ты танцевала с ним на выпускном.
– И что? – Клава незаметно начал злиться, от безмятежного удовольствия после похода по магазинам не осталось и следа.
– Ты ведь знаешь, как тебя называли в школе? Клуша.
Клава кивнула. Глупо отрицать.
– Все называли, даже я и Борька. Только не обижайся, но ты и в самом деле походила на клушу. Толстенькая, одевалась стремно, можно принять за заучку, но…
– Но училась я тоже так себе, не в первых рядах. Успевала по некоторым предметам, и только. Дальше.
– Но ты не обижаешься, да? Это же давно было. На тебя из парней никто тогда не смотрел, кроме как посмеяться.
Клава смотрела в сторону, иначе от ее взгляда Алина могла б подавиться.
– Курочка всегда доставал тебя. Его самого доставали, вот он и нашел крайнюю, чтоб перетянуть внимание на тебя.
Клава помнила "Курочку". Прозвище ему дали за худые цыплячьи ножки. В седьмом классе он смешно бегал, подпрыгивая, в ребячьих шортах. Физрук, человек уставший от жизни и недалекий, покрикивал на него: "Чо бежишь как курица? Руки к телу прижми, не размахивай". К старшим классам внезапно вытянулся, отпустил волосы и ходил в грязных футболках. Курил за школой как и все одноклассники, визгливо смеялся.
– Он безобидный был, но мерзкий, – Алина передернула плечами.
Безобидный, как же. Нет хуже изгоя нашедшего кого-то, кого можно гнобить самому.
– Он за Борькой хвостом ходил, трепался всем, что лучшие кореша, – Алина не заметила, как перешла на язык средней школы. –