распаляющееся, но еще скованное целомудрием тело и тепло взрывается и распирает его грудь нарастающей волной желания.
Член пульсируя приподнимает одеяло и рука, как в забытьи, начинает медленно сжимать его одновременно с тем, как глаза под тенью век продолжают смотреть за разгорающейся сценой. Рука нежно ласкает – и это не его рука, а рука той, что с перекошенным от страсти лицом смотрит сейчас на него и сжимая губы и стоная от удовольствия медленно подтягивает его к себе. Вот, вот…
Он в резко отбросил одеяло и чертыхаясь в душе соскочил с кровати. Он не посмотрел под ноги и подскользнувшись на лежащей на полу книге вырвал ногой часть страницы, сам при этом чуть не упав. Взволнованно дыша он некоторое время стоял посреди комнаты, стараясь не опускать взгляд и ожидая пока кровь успокоится.
«Ну что? Что? Что так волноваться…» Он несколько раз прошел по комнате. Дыхание наконец выровнялось. «…ничего страшного в этом нет… Во сне тем более… Во сне…»
Он присел на корточки у разорванного тома энциклопедии и сосчитал разорванные листы. Тринадцать. Бумага слишком тонкая. Но ничего страшного, чинится просто. Нужно купить широкий скотч и аккуратно приложить его на разрыв. Все будет нормально, если… Мать очень печется о своих книгах… Но ничего, тома энциклопедии она никогда не достает, нечего волноваться. Да и почему нужно волноваться. Что она? Старая женщина. Мать, конечно, но…
Он положил порванный том на стол и закрыл его, затем взял валяющуюся на столе газету и записал на ее краю номер страницы с которой начинались разрывы. Сейчас книга будет поставлена на место, позже открыта по этой записке и заклеена. Мать ничего не узнает. Все.
Ожидая яркого потока, который бы ослепил глаза он перегнулся через стоящий у окна стол и распахнул, насколько хватило рук шторы. Потока не оказалось. То, что через плотную ткань было похоже на яркий солнечный свет, приняло вид серого ненастного дня.
Ну ладно, ничего. Поесть быстренько, прогуляться, может быть… Потом что? Да, доделать кроссворд. Вчера не смог, но там было хорошо. Что же, что же…Что же вчера… Да. ПЕРКУССИЯ, да. Болезни зубов. Он взял валяющуюся на полу у стены газету. Как красиво там было… А? Как он его сделал. Он подошел к столу, положил газету поверх поврежденной книги и оперся над ней на руки. Здорово. Как я вчера! Ведь нашел, нашел!
Он горделиво потер под майкой живот. Коснувшись при этом резинки трусов, он вдруг вздрогнул и принялся деловито натягивать на себя штаны. В углу было пыльно и поэтому на штанах резными рисунками отпечатались те места, которыми они соприкасались с полом.
«Поем, подмету пол… Да вообще надо бы убраться… Да… Надо бы… Убраться… Потом что?.. Прогуляться, да? » Зачем то мести пол, зная, что назавтра он будет грязным. Мести ради того, чтобы доказать себе, что можешь и способен? Итак известно, что способен, что тут сложного – взял подмел. Нет, незачем тратить драгоценное время на такие мелочи. Это почти то же самое, что удовлетворять желание – пришло в голову красивое сравнение, – известно что завтра снова будет. Зачем? Кто нибудь это понимает? Кто то и понимает.