мы должны быть очень осторожны, – увещевала она, капая в стакан с водой корвалол. – Вот, выпейте.
– Извините меня. – Катя по-настоящему испугалась, что теперь ей запретят видеться с сыном. – Он упал, я испугалась… Я не хотела!
Она судорожно всхлипнула.
– Ну что вы, – смягчилась заведующая и села на мягкий диван, рядом с Катей, подчеркивая этим неофициальность беседы. – Вас можно понять! Вы совсем недавно узнали, что ваш ребенок жив, искали его по всем инстанциям, нервничали…
Катя кивала, нервно теребя поясок белого больничного халата.
– Он такой, он такой… – попыталась улыбнуться она, но слезы градом покатились из глаз, и Катя стала искать платок.
– Безусловно, он славный малыш, – согласилась Ирина Львовна. – Хорошо развивается, любопытный, умный. Но мы не должны забывать, что он – сердечник. Его нельзя волновать.
– Да, да, конечно! – поспешно согласилась Катя и виновато взглянула на заведующую. Та удовлетворенно кивнула.
– Ну, я думаю, впредь вы научитесь контролировать себя и все будет хорошо.
Заведующая похлопала Катю по руке и поднялась. В этот же момент в дверь постучались. Медсестра вкатила сервировочный столик. Ирина Львовна принялась разливать чай. Только теперь Катя смогла оглядеться. Кабинет очень уютный. Мягкая мебель, телевизор, два телефона на большом письменном столе. Аккуратная светлая стенка. Тюлевые занавески на открытом окне мягко колышет ветер. Тишина и покой.
– Угощайтесь, дорогая. Выпейте чаю. У детей сейчас обед, и у вас есть возможность попробовать то, что ест ваш сын, – предложила Ирина Львовна, и Катя обратила внимание на сервировочный столик. Здесь лежали бутерброды с красной и черной икрой, нарезанная ломтиками ветчина, сыр, маленькие свежие булочки, масло, джем.
Катя невольно покачала головой, а заведующая самодовольно улыбнулась.
– Да, детей мы кормим хорошо, даже очень. Возможно, они едят даже то, чего не видят сейчас дети в семьях, в среднеобеспеченных семьях у нас в России. Ведь у нас особый контингент. Эти дети, как правило, не подлежат усыновлению, поскольку им необходимо дорогостоящее лечение и соответственно уход. Разве что иностранцам удается иногда усыновить нашего ребенка. Но мы неохотно идем на такой шаг. Вы понимаете… Все это очень сложно…
– Значит, мне не разрешат взять мальчика домой… сейчас? – сделала вывод Катя.
Заведующая положила себе в чашку две ложки сахара и стала помешивать.
– Терпение, Катерина Ивановна, и еще раз терпение, – неопределенно ответила она. – Посудите сами: у мальчика слабое сердце. Любая ситуация способна спровоцировать рецидив. Это просто чудо, что он вообще выжил, когда появился на свет. Конечно, благодарить надо профессора Цвигура. Он делает уникальные операции. И лично я вам советую, как врач, повторно оперироваться только у него.
– Это необходимо? – пересохшими вдруг губами прошептала Катя.
Заведующая деловито кивнула, разрезала булочку