Митрофанович сказал, что тебе лучше пока побыть здесь, – как можно хладнокровнее произнесла невеста в первый день своего посещения. – Когда операция – пока неизвестно, но я договорилась, он тебя возьмёт. Здорово, правда? – постаралась она подбодрить того, кто уже успел разделить одиночество в палате с баночкой лечо.
– Да, Ангел мой, – скорее по необходимости согласился Бордюров, соскребая рассудок с вымазанного томатами дна.
– Я думала, тебе этого всего, – Ангелина Ароновна со смехом махнула рукой в сторону варварски опустошенных авосек, – На неделю хватит, а ты уже вон – даже перцы уговорил.
– Долго ли умеючи? – подхватил весёлый настрой Александр Александрович.
– Ладно, завтра всё равно приехать хотела. Что тебе привезти? – устало поинтересовалась невеста, собирая остатки гостинцев.
– Я тебе напишу, – промурлыкал жених, наблюдая, как чудом выжившая пачка кокосового печенья перекочёвывает в тумбочку.
– Проводишь меня?
Бордюров изобразил боевую готовность и, взяв не менее боевую подругу за талию, направил их тандем строго на выход. За шутками собственного приготовления он не сразу разглядел в редкой стайке посетителей, ожидающих лифтовую кабину, её. Изабелла Игоревна, небрежно сжимая смартфон в руках, то будила мобильного бедолагу, то снова заставляла уснуть. С головой погрязнув в юмористических заметках о прошлом, завмастерской очнулся, когда её медовый голос, приправленный строгими нотками, требовательно вопросил:
– Александр, что это у вас вот здесь? – Изабелла Игоревна пристально смотрела Бордюрову в область между первым и вторым подбородками.
– Где? – спохватилась Ангелина Ароновна. – Ах это! Это кетчуп, – пояснила она и, смочив в слюне палец, приступила к ликвидации последствий общения с лечо.
И ведь невеста не просто у всех на глазах истово тёрла пятно, как будто вообще возможно слюной отмыть репутацию. Она ещё и приговаривала что-то на вроде «запачкался» и, кажется, «поросёнок». Самое страшное, что не кажется! Оно ведь так и было. И этот «кетчуп»? Ну почему кетчуп? Разве не прозрачно, что заведующему мастерской театрального училища не можно пачкаться в кетчупе?! Ладно бы икра, и то если чёрная. Мидии, тартар, консоме…. Что там ещё подавали на юбилее у Коромыслова?
– Кетчуп?! – изумила медовые брови Изабелла Игоревна. – Вы что? – в её глазах сверкнула ярость, – Не понимаете, где он лежит? Для вас слово шунтирование – это что-то сродни обёртыванию? Вы вообще представляете, насколько серьёзная операция предстоит вашему другу? Чтобы больше никаких кетчупов, майонезов и прочей мещанской дряни! – медово взвизгнула врач и скрылась в кабине прибывшего лифта.
Растоптанной Штерн места уже не нашлось. А она и не искала. Как не нашлось места этому эпизоду в её мыслях. И она и не искала. Видно было, что ей невообразимо совестно. Незаметно стало,