но Олег был спасён, и уже в середине февраля он и Ира были дома. Молока у Иры было достаточно много, и она отдавала его в нашем посёлке кому-то (таким образом, у Олега есть молочный брат или сестра).
1-го и 2-го января 1964 года бесполезно было везти Олега в Москву, т. к. в праздничные дни мы ничего не смогли бы добиться. Договорились, что четвёртого января мы выписываемся из больницы. Нам дают сопровождающую сестру и машину.
Сели мы в машину. На заднем сидении уместились – Витя, моя мама с Олежкой на руках, и я в полу лежачем состоянии, т. к. швы ещё не зажили. А впереди, рядом с водителем сидела сопровождающая сестра.
Мама всю дорогу держала кулёчек с Олегом. И украдкой, чтобы я не видела, приподнимала кружевной треугольничек от простынки, прикрывавший лицо и рассматривала личико спящего Олега.
Мне казалось по выражению её лица, она проверяет – живой он или нет… Он не шевелился и не плакал. Он просто спал…
Приехали мы в МОНИКИ. Это Московская клиника для больных из Московской области. Помню – полутёмный длинный коридор, который по своей сути являлся приёмным отделением. С улицы входишь – вдоль стен скамейки. А в конце коридора другая дверь, выходящая во двор больницы.
Перед дверью сидела дежурная сестра, которая при необходимости вызывала врачей для переговоров с больными.
Весь коридор был заполнен людьми. Они сидели на скамейках, и даже прямо на полу, вдоль стен. Мама упросила, ей уступили временно местечко на одной из скамеек. Она перепеленала мокрого Олежку, и покормила из бутылочки, которой нас снабдили в роддоме. Больше молока не было…
Мы подошли к дежурной сестре. Она вызвала дежурную врачиху из детского отделения. Та пришла, и стала нас отчитывать. И как это мы додумались, такого маленького везти к ним? Во-первых, у них в отделении не кладут с мамашами. Во-вторых, у них нет молочка грудного, придётся доставать и привозить его самим.
И, наконец, в-третьих – в настоящее время в их отделении сейчас инфекционная пневмония, и, поэтому – положить сюда ребёнка – это значит, обречь его на верную гибель. Она на себя такую ответственность не берёт… И ушла…
Ну, что делать? А сопровождавшая нас медсестра торопит – "Решайте что-нибудь скорее. Мне пора домой".
Витя решил позвонить тёте Лии. Сейчас поясню, кем она нам доводится.
У Витиной мамы был брат Борис, врач. У него была жена – тётя Лёля. Тётя Лия была родной сестрой тёти Лёли.
Лия Валентиновна с мужем – Костей и сыном – Борисом жили в Москве. Уже нет в живых ни тёти Лии, ни дяди Кости (Борису почему-то мы давно не звонили).
С семьёй тёти Лии мы дружили. Они были на нашей свадьбе. Тётя Лия опекала нашу Милочку. И на этот раз она была в курсе и рождения Олега и – его болезни.
И вот, когда мы находились в МОНИКАХ в безвыходном состоянии, Виктор в первую очередь позвонил ей.
Она работала начальником отдела кадров 3-го медицинского стоматологического института.
В институте она работала много лет, была не только красивой женщиной, но и очень уважаемой, общей любимицей всего большого коллектива института.
Нам