Значит, дело не в алкоголе. Но тогда в чем?
Пытаясь найти логичное объяснение случившемуся, Дик рассеянно скользил взглядом по заголовкам вечерней газеты. Он хотел уже перевернуть страницу, как вдруг в глаза бросился крупный заголовок над редакционной статьей: «Женщинам Империи. Мысли в военное время. Перл Беллер». И внизу в скобках: «Первая из цикла воодушевляющих патриотических статей известной писательницы мисс Беллер».
Он застонал от отчаяния. В следующий миг перед мысленным взором пронеслись отрывки воспоминаний о событиях последних пяти дней. Перл умудрилась завладеть сознанием Дика и преодолела отведенные ей границы ночного существования. Коварно воспользовавшись его взвинченным состоянием, она устроила жестокую забаву.
Дик схватил газету и стал внимательно читать статью. Слова «воодушевляющая» и «патриотическая» не в состоянии описать ярый шовинизм Перл! А стиль! Бог ты мой, неужели Дик нес ответственность, пусть и косвенную, за ее текст? Ответственность за чужие слова – порождения жуткой комнаты Синей бороды, скрытой в его собственном мозгу! Увы, ответственность нес он, и отрицать это не имело смысла.
Литературные опусы Перл никогда не волновали Дика. Он давно перестал читать то, что выходило из-под ее пера. Его интересовал только один аспект, имевший отношение к Перл, – баланс на счету в банке. Однако сейчас она вторглась в священные пределы его личной жизни. Бесцеремонно растоптала самые дорогие сердцу идеи, обманула доверие. Перл Беллер представляла опасность для общества!.. Ситуация вырисовывалась очень тревожная.
Весь остаток дня Дик предавался унынию, размышляя, то ли покончить с собой, то ли напиться до смерти. Впрочем, оба варианта казались не самыми удачными. Вечером Дика наконец осенила блестящая мысль: надо обратиться к Роджерсу! Роджерс знал о психологии все, по крайней мере, из книг Фрейда[53], Юнга[54], Мортона Принса[55] и им подобных. Он периодически устраивал своим друзьям сеансы гипноза и даже пытался строить из себя психотерапевта-любителя. Роджерс поможет утихомирить Перл. Дик торопливо перекусил и отправился к нему в Кенсингтон[56].
Роджерс восседал за столом, на котором лежал огромный развернутый фолиант. Лампа для чтения, служившая единственным источником света в комнате, ярко озаряла одну сторону бледного пухлого лица в очках, оставляя вторую в густой темноте (за исключением небольшой золотистой полоски на мясистой складке в уголке рта). Гигантская тень от сидящей фигуры падала на пол и взбиралась по стене, от плеч и выше сливаясь с общим мраком, царившим в комнате.
– Добрый вечер, Роджерс, – устало поздоровался Дик. – Пытаешься изобразить рембрандтовского «Христа в Эммаусе» с помощью эффектной игры света и тени?
– Польщен, что ты решил заглянуть, Гринау, – нервно захихикав, ответил тот.
– Как дела в министерстве торговли? – поинтересовался Дик. (Роджерс