она уткнулась носом в подушку. Но Марджери все равно проснулась.
– Что случилось? – пробормотала она.
Джейн шмыгнула носом:
– Скажи мне честно, я некрасивая?
Марджери протянула ладонь и погладила сестру по руке:
– Конечно нет, дорогая Джейн. Я считаю, ты очень милая. И такая светлая.
– То есть слишком бледная.
– Некоторые девушки могли бы позавидовать тебе. У тебя цвет лица совсем-совсем алебастровый и глаза голубые. Ты похожа на святую. – Марджери старалась, как могла.
– Тогда почему ни один мужчина не ухаживает за мной?
– Мы живем здесь слишком уединенно и тихо, – вздохнула сестра. – Редко кого-то видим. А когда нас куда-нибудь приглашают, все люди там взрослые и скучные. Говорят только о земле и налогах, да еще о том, как они ненавидят кардинала Уолси.
Джейн села на постели и уставилась на затухающие в жаровне угли:
– Думаешь, отец не слишком старается найти нам мужей?
– С чего бы он стал заниматься этим, – фыркнула Марджери, – если ты годами убеждала его, что хочешь уйти в монастырь.
Джейн была вынуждена признать замечание сестры справедливым.
– Но ты-то этого не делала, а он ничего не предпринял.
– Может быть, ему нравится, что мы живем дома. А я вообще не тороплюсь. Не хочу оказаться в положении бедняжки Кэтрин: выйти замуж за такого, как Эдвард, который демонстрирует полное равнодушие к ней. Но тебе, Джейн, надо сказать отцу о своем желании вступить в брак. Тогда он, наверное, что-нибудь сделает. А теперь давай спать.
Джейн успокоилась. Марджери права. Нужно поговорить с отцом завтра же утром.
Однако, когда это утро настало, она снова впала в нерешительность.
В мае сэр Уильям привез из Вудлендса леди Филлол посмотреть на их нового внука. На крыльце гостей приветствовали сэр Джон, леди Сеймур, Эдвард, Кэтрин и остальные члены семьи, включая стайку детей. Спеленутого младенца с гордым видом принес на инспекцию с верхнего этажа отец. После рождения второго сына Эдвард получил отпуск со службы у герцога Ричмонда и прискакал на юг из Йоркшира, чтобы провести какое-то время с женой и детьми. Джейн было ясно, что ему не терпится вернуться.
В Широком зале подали вино и засахаренные фрукты. Лучи вечернего солнца лились в окна. Семьи обменивались новостями. Джейн с беспокойством отмечала, что Кэтрин почти ничего не говорит, а сэр Уильям озабоченно поглядывает на дочь.
– Ты как-то осунулась, Кэт, – сказал он. – У тебя что-то болит?
Лицо Эдварда застыло. Кэтрин робко улыбнулась:
– Ничего, сэр. Я здорова, благодарю вас.
– У нее сейчас трудное время, – вступила в разговор леди Сеймур.
– Это верно, – шепнул Джейн Энтони, – но не в том смысле, какой имеет в виду мать. – Вслух он сказал: – У меня есть хорошие новости. Мне предложили должность секретаря у моего дядюшки, сэра Эдварда Даррелла в Литлкот-Хаусе. Я приступаю