полететь на "Пан-Америкэн" – даже ЦК КПСС не смог помочь. Помог мелкий блат: у знакомого оказалась знакомая кассирша… (У Аркадия Райкина была такая сценка : посетитель спрашивает у секретаря :
– К заместителю директора можно?
– Заместителя нет, есть директор, можете входить.
– Не – е – е – т, я подожду заместителя…
В самом деле: директор сидит идолом в кабинете, нужного дела не знает. Совсем другое дело – заместитель!).
Однако, реклама. На исходе советских времён она зачахла вконец. Стала зарождаться новая. Появились коммерческие ларьки со всякой цветастой дребеденью – и реклама. Помню ларек в Ленинграде-Петербурге, на углу улицы Пионерской и Чкаловского проспекта. Возле окошечка прилеплено несколько ярких презервативов, и рекламный листочек, из школьной тетрадки, в клеточку, а на листочке накарябано :
Призирватив – лутший ночью друг.
Делай!
Ррраз!!!
Из окошечка выглядывают две шкодливые кавказские рожицы, следят за реакцией читающих.
А народ брал эти презервативы пригоршнями. Невиданное дело – усатые, с пупырышками! Как оно, в деле?.. Даже дарили друг другу, как сувениры.
А в другом ларьке, у метро "Горьковская", смотрю – "Серебро", написано. Среди всяких безделушек я приметил одну ложечку, чайную. Антиквариат. Взял в руки, повертел. Ну, явно не серебро! Но хороша : тонкая, легкая, на ручке изящный рисунок. Явно – господская; пролетарские – полпудовые, обгрызенные цопкими, крепкими пролетарскими зубишшами. Однако, слегка помята: досталось ей в коммунальной жизни… Взял. Сейчас сижу, помешиваю чай, наслаждаюсь.
Да, реклама… Сегодня, судя по всему, это большой бизнес, даже какой-то "департамент наружной рекламы" есть, вроде. Ну, тут всё по Райкину: директор, большой оклад, заседания у мэра-губернатора, поездки за границу…
И – реальная жизнь: свирепая грызня за каждый квадратный метр "наружной рекламы", толпа "заместителей", большие деньги туда-сюда… Красивая жизнь – суровая действительность.
А вообще, на всю жизнь запомнилась мне одна реклама-агитация, еще в детстве увиденная: "Берегите дом от пожара!" На заводской стене, выходящей на улицу, огромный плакат, а на нем – две картины, со стихами. Здоровенный небритый мужичище, с лихо заломленной папиросищей, валяется на диване: "ночью пьяный лег Степан с папиросой на диван"; окно, и клубы черного дыма: "а проснулся утром рано – у Степана нет дивана".
Шедевр, однако! Вспоминаю, наслаждаюсь… Где ты, безвестный художник-поэт? Твой труд не пропал даром – я помню тебя…
Известная советская телеведущая выступала с воспоминаниями о прежних временах. Среди прочего рассказала историю, очень характерную для того времени, и посвятила ей, кажется, едва ли не всю передачу.
Как-то, появилась она на экране… в очках, что руководством не приветствовалось: у советского человека всё должно быть в порядке, и зрение тоже. Но это так… Главное же – она появилась в хороших очках, в хорошей оправе…
Многие старые очкарики сейчас вздохнут: ох, уж эта оправа,