понимающий человек щелкнул выключателем, проходя мимо. Стало светло, и я зажмурилась. Открыв глаза, увидела свои тонкие запястья с красными пятнами содранной кожи. К горлу подступил комок – стоило пытаться защитить себя такими руками?..
Выпила две таблетки анальгина, запив водой из-под крана. Поразмыслила над третьей и решила повременить. Голова немного кружилась. Слабость была такая, что хотелось лечь и тихо умереть. Впрочем, на что я надеялась – дешевое обезболивающее сразу же вернет меня к жизни?
Мне не к чему, чтобы кто-то видел, как я глотаю таблетки. Сколько тогда будет проблем!.. Вчерашние «приключения» покажутся детской игрой. Кто-нибудь станет слушать мои оправдания? Взрослые – мудрые и добрые существа, которые обязательно поймут и помогут. Да, кто выдумал этот бред?..
Во рту осталось сладковатое послевкусие от таблеток. Я оделась и вышла из своего укрытия. Стало чуть полегче. Поставить чайник не позволили. Поесть мне никто не предложил, поэтому я взяла пару булочек на кухне, надеюсь, владелец не сильно расстроится.
Как только боль пройдет – захочу есть, и это будет очень мучительно, потому что с прошлого утра в желудке пусто. Кроме еды в потрепанный рюкзак наскоро сунула пару книжек. Свидетелем этой сцены стала тетя Маша, маленькая сморщенная злобная старушка. Увидев книги, она живо заголосила:
– Вот ведь тварь неблагодарная!.. Она читать на похоронах собирается!.. Гадина, сквернавка, урод, мерзавка, дрянь, зараза, змея, мразь!..
Силится поднять костыль для удара. Ну почему никто не вызывает «скорую» истерика у бедной маразматички! Стоп. Какие похороны? А собственно мне-то какая разница? Отступаю назад и ухожу на улицу.
Холодно. Промозгло. Ранняя весна, но теплее, если сравнивать с зимой. Вверху над домами рвались тяжелые серые облака, иногда в их клочьях показывалось вылинявшее небо. Здесь внизу тонкие ветви деревьев сгибались под порывами ветра, дрожали глубокие лужи, в которых чистая дождевая вода неотделима от грязи.
Проклятья тети Маши слышны и здесь. Некоторые особо удачные я записала. Люди вроде нее на всех углах кричат: «Современная молодежь – выродившиеся распущенные алкоголики!», а сами великолепно сквернословят и грубят. Почему так?.. Она, которая орет на весь двор непристойные слова – образец культуры и благовоспитанности, а я выродок? Почему в мои обязанности входит уважать старших, а за что? Хотя, к примеру, филологу, пишущему о ненормативной лексике этот индивидуум был бы интересен.
Наконец, она замолчала, и теперь единственные звуки, нарушающие тишину тоскливые завывания непогоды. Мне становилось легче – холод разогнал остатки сна и притупил боль, а на душе остался отвратительный осадок.
Как сделать так, чтобы после жестоких выходок какой-нибудь скотины следы оставались на теле, и грязь не касалась души? Создать вокруг нее невидимые стены, чтобы защитить или научиться вынимать из тела? Наверное, стоит попробовать, но почему-то я уверена, что ничего не выйдет или мне понадобятся две души…
Хотелось вновь оказаться в тепле – дома уютнее.