сырости в коридоре ударил сильнее, чем обычно. Знакомые потертости и царапины на стенах, мигающий молочно-желтый свет ламп. Поскрипывая промокшими ботинками, Эндрю устало поднялся по ступенькам и нацепил на кольцо второй ключ. Поправил покосившуюся дощечку с цифрой два на двери и прошел внутрь, где его встретила, как и все последние двадцать лет, только тишина.
Глава 3
Пятью годами ранее
Эндрю опаздывал. Наверно, в этом не было бы ничего страшного, если бы в резюме, отправленном утром, перед поездкой на собеседование, он не отметил свою «крайнюю пунктуальность». Не просто пунктуальность, а крайнюю пунктуальность. Что это такое? Возможна ли крайность в пунктуальности? Как можно измерить такое?
Глупая ошибка. Эндрю переходил дорогу, когда странный гогочущий звук отвлек и заставил повернуться. Чуть в стороне летел гусь, чье белое подбрюшье казалось оранжевым в лучах утреннего солнца, а пугающие крики и неуверенное, с креном набок, движение придавали ему сходство с подбитым истребителем, пытающимся дотянуть до базы. В тот самый момент, когда птица выровнялась и продолжила полет по курсу, Эндрю поскользнулся на льду. На одно короткое мгновение он стал похож на спрыгнувшего с обрыва мультяшного героя, руками и ногами колотящего в пустоту, а потом с глухим чмякающим звуком хлопнулся на землю.
– Вы в порядке?
Вместо ответа женщине, помогшей ему подняться, Эндрю лишь хрипло выдохнул. Чувствовал он себя так, словно паровой молот только что врезал ему пониже спины. Но не это помешало Эндрю поблагодарить женщину. В том, как она смотрела на него, в ее полуулыбке и прическе было что-то столь поразительно знакомое, что у него перехватило дух. Женщина всматривалась в его лицо так пристально, словно ее тоже пронзило это чувство узнавания и боли. И только когда она сказала «Ладно, тогда пока», Эндрю понял, что женщина и в самом деле ждала, когда же он поблагодарит ее. Поспешить за ней? Догнать, извиниться? Но тут в голове зазвучала знакомая мелодия. «Голубая луна, меня ты видела стоящим одиноко». Лишь полностью сосредоточившись, крепко зажмурившись и помассировав виски, Эндрю смог прогнать ее прочь. Но когда он снова открыл глаза, незнакомка уже ушла.
Эндрю отряхнулся и лишь тогда сообразил, что люди видели, как он упал, и получили свою дозу злорадства. Ни на кого не глядя, он опустил голову, сунул руки в карманы и зашагал дальше. Ощущение неловкости и смущения постепенно сменилось чем-то еще. Именно после таких вот происшествий оно пробуждалось в самой его глубине и растекалось, густое и холодное, вызывая ощущение движения через зыбучий песок. Поделиться случившимся было не с кем. Не с кем поговорить, посмеяться и забыть. Зато одиночество всегда было поблизости, всегда начеку, всегда готовое издевательскими аплодисментами отметить каждую его заминку, каждый неверный шаг. Пережив потрясение, Эндрю тем не менее ничуть не пострадал, если не считать небольшой царапины на руке. Теперь, приближаясь к сорока, Эндрю слишком хорошо понимал, что не