изменить эти скелеты?
– Если только переломать им кости, а потом, собрав правильно, поднять во второй раз, – ровным тоном выдал Рони.
Оба скелета-ужастика спрятались за спины своих магов.
– Неззя, – прошипело за спиной.
Мой скелет ломал свои костлявые руки и распахивал рот, но больше ни одного звука у него не получилось.
– Это пословица такая мрачная у некромантов есть: нельзя поднять скелет дважды, – тихо проговорил Ниги.
– Не будем рисковать, – покивала я, наблюдая, как скелеты осторожно выбрались из-за спин своих магов и, кося пустыми глазницами в сторону Рони, крадучись, побрели за нами желтоватой ребристой, запинающейся и качающейся свитой.
Мой фамильяр поддерживал собратьев по несчастью, помогал встать после очередного падения одному и направлял другого.
Рони сменил гнев на милость и шел рядом со мной, поглядывая на меня, как кот на кувшин свежей сметаны, прикидывающий, как его поудачнее опрокинуть. От такой мысли у меня заалели щеки, я еще помнила и утренние поцелуи, и фейерверк внутри, но сладость свободной сумасбродной жизни студиозов ни в какое сравнение не шла с утренними шалостями.
Свобода! И вся жизнь впереди! Что может быть лучше?
Эльф и некромант смотрели на моего кавалера во все глаза, но я не придала этому значения, мало ли почему их заинтересовал вербовщик-Рони. Может, именно он расписал им все прелести Королевского Университета Некромантии?
Мы уже увидели вывеску «Хромого дракона» – роскошный жестяной штандарт с вырезанной шипастой зубастой и хвостатой фигуркой дракона, прижимающего одну лапу к животу, видимо, ту самую легендарную хромую, когда на площади между домами раздался жуткий крик и грязная брань. Городские стражники заломили руки за спину какому-то бродяге.
– Кнутом его, ворюгу, – забубнили добропорядочные горожане, образовав большую толпу вокруг бродяги и стражников.
Я посмотрела на босого, полуголого бродягу, поразительно грязного и голодного на вид, он подмигнул мне. И тут же схлопотал пощечину от стражника, свалившую оборванца на мостовую. Но бродяга легко поднялся и, потирая синяк, расцветающий радугой на щеке, усмехнулся. За эту усмешку на него поднял руку второй стражник, но я быстро загородила парня, сделала самую умильную мордашку, на которую велся даже мой суровый батюшка.
– Он замерз, голоден, отпустите его, – пропела я нежно-нежно, ласково поглядывая на приосанившихся стражников и отмечая, как загорается злоба во взгляде Рони.
– В тюрьму его! Урода! Голоден! Пусть работает! Пусть честно зарабатывает свой хлеб, как мы! На таком заживет все, как на бродячем псе, и опять он пойдет воровать, побродяга! – пролаял-проорал толстый благообразный господин в дорогом темном плаще на меху и забавной, на мой взгляд, шляпе, похожей на перевернутый черный сапог.
– Что он украл? Я заплачу три цены и штраф, – пропела я.
Стражник было открыл рот, словно раздев-облапав меня сальным взглядом, но второй качнул головой, указав на моих спутников и проговорив едва