«Все кажется застывшим»{364}. В небе не было ни облачка, приходилось, ковыляя по твердой земле, засовывать в шляпы листву, спасаясь от испепеляющего солнца. На Гумбольдте были свободные широкие штаны, жилет и простая льняная рубаха. Для более прохладной погоды у него был в запасе плащ, шею он всегда повязывал мягким белым платком{365}. Он выбрал самую удобную европейскую одежду, доступную в то время (тонкую и легко стирающуюся), но, будучи одетым таким образом, все равно находил ее нестерпимо жаркой.
В льяносах нередкими бывали пыльные смерчи и миражи, безжалостно манившие прохладой и чистой водой. Порой они шли ночами, а невыносимую дневную жару коротали в тени. Часто их мучила жажда и голод. Как-то раз они набрели на маленькую ферму – одинокий домик и горстку хижин вокруг{366}. Путешественникам, покрытым пылью и изжарившимся на солнце, отчаянно хотелось вымыться. Хозяин фермы отсутствовал, а управляющий указал им на близлежащий пруд. Вода в нем была мутная но, по крайней мере, прохладнее, чем воздух. Воодушевленные, Гумбольдт и Бонплан скинули грязную одежду, но стоило им войти в пруд, как лежавший неподвижно на противоположном берегу аллигатор решил к ним присоединиться. За считаные секунды двое выпрыгнули из воды и, схватив одежду, убежали, спасая жизнь.
При всей негостеприимности льяносов Гумбольдт был заворожен их необъятностью. Характеризуя этот необозримый плоский ландшафт, он писал, что такой вид «наполняет сознание чувством бесконечности»{367}. Но в самом центре равнины их поджидал торговый городок Калабосо. Услышав от тамошних обитателей, что местные мелкие водоемы кишат электрическими угрями, Гумбольдт не мог поверить своей удаче. Со времени экспериментов с животным электричеством в Германии он всегда мечтал изучить эту невероятную рыбу. До него доходили басни о существах длиной в пять футов, способных производить электрический разряд в 600 вольт{368}.
Бой лошадей и электрических угрей
Сложность состояла в поимке угрей, живших в иле на дне озер; сеть для этого не годилась. К тому же разряд от этих угрей был так силен, что прикосновение к ним означало немедленную гибель. Но у местных жителей имелся собственный способ ловли. Они связали вместе тридцать диких лошадей из льяносов и загнали табун в озеро. Конские копыта взрыли ил, и угри ринулись к поверхности, извергая сильные электрические разряды. Гумбольдт, раскрыв рот, наблюдал чудовищную картину: лошади истошно ржали от боли, угри сновали у них под брюхами, вода кипела. Некоторые лошади падали и тонули, затоптанные другими.
Со временем электрические удары ослабли, и обессилевшие угри снова попрятались в ил, откуда Гумбольдт выковыривал их деревянными шестами. Ему не терпелось приняться за препарирование. Разрезая нескольких угрей, они с Бонпланом пострадали от сильных разрядов. Четыре часа они проводили опасные опыты, например держали угря двумя руками или прикасались к нему одной рукой и куском железа, зажатым в другой;