говорила себе, казалось, у ее тела было свое мнение.
Смотреть на море было намного безопаснее, чем на мужа, и она повернулась лицом к воде. Позвякивание льда в стаканах возвестило о его возвращении.
– Расскажите мне о себе, – сказал Гален, протягивая ей стакан и садясь в кресло рядом с ней.
– Что вы хотите знать?
– Где вы росли?
– Сначала в Калифорнии, потом в Орегоне.
– Я тоже вырос в Калифорнии, недалеко от Санта-Барбары. А вы?
– О нет, совсем в другом месте, – солгала она. – А в вашей семье все работают в «Хорват Интернэшнл»? – спросила она, меняя тему.
– Не обязательно, но мы все получаем прибыль от успешной работы компании, так что есть смысл способствовать этому. Но предполагалось, что вы расскажете мне о себе.
Пейтон смутилась.
– Простите, у меня привычка задавать вопросы. Это профессиональное. У вас большая семья. Вы всегда были близки друг к другу? Я не представляю, каково это. И немного вам завидую. Но в то же время меня ужасает мысль, что нужно всем делиться со всеми и не иметь никакой частной жизни.
Гален рассмеялся. Ей нравился его смех, и ей захотелось чаще заставлять его смеяться.
– Ну, единственное, чем нам приходилось делиться, была Нэги и наш дедушка, когда он был жив. Мы все жили близко друг от друга, и было неудивительно, что мы оказывались в одной школе и даже в одной спортивной команде. Каждое воскресенье дом Нэги был открыт для всех, кто хотел прийти к ней в гости и пообедать с ней. Она и сейчас так делает. И это здорово – быть рядом с людьми, которые всегда прикроют твою спину, что бы ни случилось.
– Это, должно быть, замечательно, – сказала Пейтон с ноткой зависти в голосе.
После смерти ее матери они остались с отцом вдвоем. И печальные обстоятельства его жизни сделали его очень тяжелым человеком, с которым нелегко было жить.
– Глубоко задумались? – спросил Гален.
– Да, но это были грустные мысли. Я росла совсем в других обстоятельствах. Моя мама заболела, когда я еще училась в начальной школе. Это все поменяло. А когда мы переехали в Орегон, ей стало хуже.
– Мне очень жаль.
Он сказал это так искренне, что у нее сжалось сердце. Он был хорошим человеком. Отзывчивым, но при этом не навязчивым.
– Это было давно. Я справилась.
– И что заставило вас выбрать профессию журналиста?
Она рассмеялась.
– Я доводила родителей до сумасшествия своими вопросами и желанием докопаться до сути. И это желание все знать так и не покинуло меня.
– Это объясняет ваш стиль беседы. Вы словно берете интервью, – пошутил он.
– Эй, я уже извинилась за это.
– Нет проблем. Это хорошо, когда люди со страстью относятся к тому, чем они занимаются.
Страсть. Она с такой легкостью могла бы проникнуться страстью к нему. Он был хорошим слушателем, очень красивым, и он заставил ее чувствовать то, чего она очень давно не чувствовала. Ее отношения с мужчинами обычно были очень короткими. Она не привязывалась