один, протянул его Джумбери, второй приготовил для себя. Не надо ничего говорить, нужно просто колоться...
Доза оживила Джумбери. Даже парилка не смогла снять бледность с его лица, а сейчас щеки его порозовели.
– Спасибо тебе, дорогой, хорошо меня встретил. Вижу, что уважаешь...
– А как ты думал, Джум! Дни считал, когда ты выйдешь. Мы же с тобой братья, должны заботиться друг о друге.
– Правда твоя, Ростом. Если не будем держаться друг друга, сожрут. Тяжелые времена настали. Но ничего, я все равно рад, что на свободе. Ты же знаешь, у меня за колючкой настоящий санаторий. А здесь опасно. Да, опасно. Но ты должен понимать, что я ничего не боюсь. Стар я уже, чтобы бояться...
Ростому недавно исполнилось сорок четыре года, а гостю было далеко за пятьдесят. Джум не просто в законе, он более влиятельный вор, к его слову прислушиваются даже славянские законники. К тому же он когда-то короновал Ростома.
– Ну, какие твои годы! Мы еще на твоем юбилее выпьем! И на одном, и на другом...
– Сейчас давай выпьем! – показал на вино Джумбери.
Ростом наполнил рог, подал его гостю, и себя не обделил. Сначала он поднял тост за Джумбери, затем за дружбу настоящих мужчин. Потом слово взял гость.
– Сидят на том свете два грузина. Один опрокидывает свой кувшин, а тот пуст. «Вот и все, – с печалью говорит он, – на земле меня уже забыли...» Так выпьем за то, чтобы наши кувшины никогда не пустовали! Чтобы нас всегда помнили!
Тост Джумбери произносил весело, но без задора. Печаль чувствовалась в его глазах. Может, какое-то предчувствие одолевает?
– Мы не на том свете, дорогой! – мотнул головой Ростом. – Мы еще сами можем о себе напомнить.
– Верно говоришь, мы еще можем... Но если вдруг что со мной, не забывай меня...
– Что на тебя нашло, Джумбери?
– Ты же знаешь, я не трус и не боюсь ничего. Но времена нынче мутные. Амирама убили, Гиви погиб, Гедемос, Арсен, Квежо, Гога... Всех и не назовешь. Отстреливают нас, конкретно отстреливают. И славяне против нас, и менты. Я смерти не боюсь, уже достаточно пожил. Но все равно душа не на месте...
– Действительно, времена мутные. Когда это было, чтобы вора безнаказанно убивали?
– Деньги. Всему виной деньги... Ладно, не будем о плохом. Ты, говорят, конкретно на Репчино завязан?
– Правильно говорят. А что такое? – насторожился Ростом.
– Еще говорят, что засиделся ты, – внимательно посмотрел на него Джумбери. – Домой, говорят, пора.
– А я и на воле как дома, так что не надо тут!..
– Да ты не кипиши, нормально все. Я здесь, я с тобой, никто на тебя не наедет, и по ушам не дадут...
– За что по ушам? – вспылил Ростом. – За то, что в общак хорошее лавэ сливаю? Ты скажи, кто против меня все это фуфло двигает? Может, Придони?
– Нет, Придони – большой человек. Если что и скажет, только в глаза. Не буду говорить, кто.
– Почему?
– Не скажу, и все.
– Твоя воля. Обидно, брат. Два лимона в год я с рынка снимаю! Два лимона!
– Говорят, можно и пять.
– Скажи,