оказывается ровнехонько над головой, ее свет слепит, и я зажмуриваюсь. В руках мячики, на груди книжка про слона Бабара, как раз напротив сердца.
Ты не возражаешь, если я уберу книгу?
Лучше не надо.
Хорошо. Пусть лежит.
Слышу шум шагов, звяканье контейнеров, кто-то приподымает мне голову, перекидывает за шею шнурок от нагрудника, пристегивает его клипсами, прикрывает нагрудником книгу. Кресло еще откидывается назад и опускается еще ниже, и под затылок мне подкладывают маленькую твердую подушку.
Женский голос. Больничная интонация.
Пожалуйста, откройте рот.
Открываю.
Если будет больно, скажите.
Хорошо.
Не двигайтесь.
Не двигаюсь, пока кто-то оттягивает мне нижнюю губу и запихивает между ней и десной вату. Швы расходятся, сочится кровь. То же самое проделывают с верхней губой, за щеки тоже запихивают вату, чувство такое, будто рот полон какого-то шершавого тряпья, во рту вмиг пересыхает. Брызгают из инжектора, не помогает. Во рту все равно сушь, и будет сушь, сколько бы воды ни впрыснули.
Вжимаюсь в спинку кресла, зажмуриваю глаза, шире открываю рот, кто-то подает мне теннисные мячики, прыскает в рот, слышу чей-то негромкий голос и пробное жужжание бормашины. Ее то включают, то выключают.
Проверь сандер.
Включают, выключают.
Проверь второй бор.
Включают, выключают.
Чувствую, что люди окружают меня. Чья-то рука берет мою челюсть, осторожно оттягивает нижнюю губу, обнажает десну. Из инжектора брызгают на остатки моих зубов.
Начинаем, Джеймс.
Продолжают брызгать в рот, включают бормашину, чем ближе ко рту, тем громче звук, внутри рта звук становится высоким, пронзительным, режет уши, я сжимаю мячи сильнее, бор набрасывается на обломок нижнего зуба. Насадка подрагивает, и боль, как белая молния, пронзает меня, он касается моего зуба, и боль разливается по всему телу с головы до ног, и каждый мускул извивается, я сжимаю мячи сильнее, из глаз льются слезы, волосы на ногах встают дыбом, боль такая, словно поганый зуб проткнули копьем, на хер. Проткнули копьем, на хер.
Насадка шлифует контуры обломка, я весь как пружина, боль бьет током, на языке вкус собственной кости, инжектор то брызгает водой, то отсасывает крошки кости, что-то попадает в горло, что-то под язык. И так без конца – насадка шлифует, инжектор брызгает воду, отсасывает крошки, боль бьет током, я весь как пружина. Сижу, сжимаю теннисные мячи, а сердце бьется ровно и сильно, словно решило под этой пыткой доказать свою благонадежность. Бормашину выключают, я расслабляюсь и делаю глубокий вдох. Рядом негромко переговариваются, перекладывают инструменты.
Я думаю, у тебя тут дупло, Джеймс. Нужно проверить.
Вата во рту умялась, так что я могу говорить довольно внятно.
Так проверяйте.
Будет больно.
Давайте уже.
Я был готов ко всему, но только не к этому. Тонкий острый инструмент тычется в зашлифованный зуб, находит крошечную дырочку и проникает в нее. Электрический разряд в триллион вольт подбрасывает меня, как будто в тело ударила молния, раскаленная