то, чего не знаю.
– У меня есть кое-что, что поможет освежить вашу память.
Глаза в глаза: надеюсь, мой взгляд достаточно пылает от злости. Настоящий лорд-садист! Хочет, чтобы я умоляла? Не дождется! Да я вообще больше не пикну, слова не скажу, пусть хоть режет на кусочки.
– Можете засунуть себе свой освежитель… в то место, которое нуждается в свежести!
По-видимому, его это ничуть не тронуло. Привык к угрозам и проклятиям так же, как к мольбам и крикам.
А вот слабонервный Бразз не выдержал:
– Лорд Гордон, по-моему вы достаточно ее напугали. Может, воспользуемся зеркалом?
Какое еще зеркало?!
Гордон отошел к письменному столу, оставалось только наблюдать за его широкой спиной, обтянутой белой рубашкой. Это промедление заставляло замирать от страха еще сильнее, а платье на спине давно промокло от пота.
Дыба ему не нравится, поэтому готовит что-то особенное? Вдруг нет никаких Объединенных миров и меня просто похитили на органы? Точнее Нарушительницу-Патрисию похитили. Или не на органы… Вдруг это закрытый клуб для извращенцев? Ну кто еще станет держать орудия пыток в кабинете?
– Не волнуйтесь, мисс, все будет хорошо, – доверительно прошептал-прогнусавил стражник. – Потерпите еще немного.
Все будет хорошо? Давай я только еще что-нибудь тебе сломаю, и все просто замечательно будет!
Гордон повернулся ко мне, держа небольшую… лупу. С широкой металлической рукоятью, разве что стекло было полупрозрачным и поблескивало золотистыми искорками. Вот гадство! Я снова задергалась в путах.
– Что это еще такое?
– Поскольку вы отказываетесь рассказывать обо всем добровольно, придется воспользоваться зеркалом истины. Между прочим, очень дорогим, – последнее сказано было так, словно я заставляла его отдать последние носки. – Развяжи ее.
О! Неужели?
– Только не брыкайся, – предупредил лорд.
И не подумаю. Вот если бы мне ботинки оставили, а так боюсь ногу зашибить. Мне мои ноги как-то дороги. Особенно в сложившихся обстоятельствах!
Стражник тут же бросился выполнять: освободил затекшие конечности. Они тут же мерзко закололи тысячами иголочек. Но я спешила убраться с пыточного стола, куда угодно, только подальше. Так спешила, что едва не свалилась на пол. Голова закружилась: не то от пережитого, не то от страха перед тем, что мне еще предстояло.
К счастью, меня подхватили, прижали к себе. К счастью, отпустили (на мягкий диванчик с синей обивкой), прежде чем я успела уловить запах хвои и понять, кто же подхватил. Теперь я очутилась на второй половине комнаты. Бразз погасил лампу, и пыточная утонула в тени. Но почему-то спокойнее от этого не стало.
Я потерла красные следы на запястьях и подняла голову. Так Гордон казался еще более высоким и внушительным, что мне совсем не понравилось. Как и зеркальце в его ладони.
– Передумали издеваться над беззащитной девушкой?
Он поморщился, словно от зубной боли.
– Заключенных нельзя пытать. Это противозаконно.
Что-о-о-о?