у меня на спине? – спрашиваю я и вижу, как у Олега вздрагивает рука:
–В каком смысле?
–Ну, следов много?
–Каких следов?
–Ты издеваешься?
–Нет, по-моему, издеваешься ты. Какие могут быть следы, если ты договаривалась с Дэном об их отсутствии и мне ничего другого не сказала? – недоумевает он.
Ого… Дэна никогда не волновала такая досадная в экшене мелочь, как следы от девайса на коже – просечки, глубокие раны. Ну, сорвалась рука, бывает. Олег же подходит к этому иначе. Странно только, что при такой силе удара отрицает наличие следов.
–Ты, смотрю, мне не веришь. Ладно, сейчас.
Олег берет мобильный, обходит стол, на котором я по-прежнему сижу, убирает простыню и делает несколько снимков, после чего вручает мне телефон:
–На, убедись. И больше не задавай мне таких вопросов. Следы будут только в том случае, если ты сама захочешь.
Я растерянно рассматриваю фотографии – спина просто красная, и все. Это пройдет через пару-тройку часов. Но тогда почему у меня такое чувство, что все мышцы отстали от костей?
Молча возвращаю телефон.
–Ну, так как? Хочешь посмотреть, что еще могу?
Он берет из кучи дивайсов что-то черное, свитое в несколько колец, отходит в дальний угол гаража и делает резкое движение запястьем – раздается такой звонкий щелчок, что я вздрагиваю, а по полу стелется длинный, почти полутораметровый кожаный хвост кнута.
–Я… мы никогда…
–Я знаю. Кнутом работать довольно сложно, но здесь как раз достаточно места. Так что – хочешь?
Я не знаю, что сильнее во мне сейчас – любопытство или страх, все-таки это тяжелый девайс, можно получить серьезную травму. Видимо, именно это и написано у меня на лице, потому что Олег кладет кнут в кресло, подходит ко мне и берет в ладони лицо:
–Не бойся. Я не сделаю ничего, что повредит тебе. Я учился этому долго по специфическим старым книгам. Я понимаю твои опасения – кнутом можно сломать позвоночник, а можно так отсечь крылья мухе, что она останется жива и уползет.
–Надеюсь, меня все-таки постигнет судьба мухи, – бормочу я.
Олег пристально смотрит мне в глаза сквозь прорези своей маски, которая меня раздражает. Я поднимаю руку и стягиваю ее и вдруг вижу секундное замешательство на его лице.
–Отдай.
–Не нужно… пожалуйста, не надевай.
Он как-то смущенно трет изуродованную щеку тыльной стороной ладони:
–Зря ты.
–Мне это не мешает.
Поддавшись какому-то порыву, притягиваю его к себе и целую в эту щеку. Мне действительно безразлично, я не испытываю ни страха, ни брезгливости. Олег прижимает меня лицом к груди, и я чувствую, как тяжело он задышал, как борется с собой и как не хочет, чтобы я поняла его чувства. И именно эти эмоции открывают мне его с другой стороны. И я почему-то тянусь к нему сердцем…
–Все, Мари, хватит. Иди к стене.
Он снимает меня со стола, подталкивает к стене, в которую вбиты крюки, ставит между двух и застегивает на запястьях кожаные наручи