этого невообразимого праотца. Всё, что было детской сказкой, россказнями фанатиков, всё в корне отличалось от того, что я видела перед собой – непостижимое, невообразимое, прекрасное. Старец был подобен солнцу, большой звезде, от света которой слезились глаза.
– Почему я? – сипло всхлипнула.
– Потому что я для этого тебя и создал. Не повтори судьбу твоих предшественников – белых ворон. Ты должна вернуть зерно на место.
– Я не справлюсь, – замотала головой, и тут же тошнота подступила к горлу.
– Я дал тебе всё для этого. Тебе осталось лишь воспользоваться дарованным и верить в себя и в своих помощников.
Мир подёрнулся дымкой. Последнее, что я увидела, это был продолговатый камень, прозрачный, словно застывшая вода. Он лежал в ладонях каменной статуи красивой женщины, которая сидела на пятках и держала руки на коленях, с затаённой любовью тепло улыбаясь мне.
Но этот миг разбился как стекло, а щёку обожгло огнём. Боль пронзила и без того многострадальную голову.
– Ну же, открой глаза, – шипел дракон, тряся меня и хлеща по щекам.
Я застонала, приоткрыв веки. Свет резал глаза, а сам дракон выглядел размытой тёмной кляксой.
– Жива, – радостно выдохнул янтарноглазый монстр, вздёрнув меня на ноги, от чего мне снова стало дурно. И я, оттолкнув его, согнулась пополам, переживая не самые приятные моменты в своей жизни, когда возможность скорой смерти нисколько не пугала, а вот опозориться, не сдержав рвотные порывы, почему-то страшно не хотелось.
– Давай, развеивай своё заклинание, – потребовал дракон, сжимая рукой моё горло, а я забилась в панике. – Ну же! – рявкнул он, разворачивая перед моим лицом раненую руку. Серое пятно расползалось по ауре дракона от руки, подбираясь к шее и груди.
Дракон бросил меня на землю, и я расцарапала ладони о каменные надгробия, и обожгла их холодным льдом. Встала на четвереньки, хватая воздух ртом, и в ужасе вгляделась в кровавые следы на снегу. Оба мёртвых стража лежали неподалёку. Тошнота усилилась, а я всё не могла отвести взгляд от неживых потухших глаз монаха.
– Останови своё заклинание, или я убью тебя. Поверь, мне этого пока не хочется. Поэтому не вынуждай меня, – дракон хрипел у моего уха, он опять схватил меня за горло, норовя его сломать, а я царапала его руку, пытаясь вдохнуть воздух. Слёзы размывали очертания перед глазами. В ушах стоял гул сердца.
Я же, призвав оставшиеся крохи силы, что у меня остались, вспыхнула огнём. Одежда дракона занялась, а сам брюнет зарычал и в порыве ярости сжал пальцы. Свой предсмертный хрип я слышала будто бы со стороны, проваливаясь во тьму, думая о том, что больше никогда не увижу Гетера. Никогда не признаюсь ему в своих чувствах. Никогда не услышу его нежного шёпота. Видимо, мне всё же предстояло повторить судьбу своих предшественников.
Мои предположения не оправдались. Я очнулась под писк медицинских аппаратов и приглушённый гул множества голосов. С трудом открыв глаза,