что я больше не полезу туда спасать тебя.
– Да кто тебя вообще просил меня спасать! – не сдержавшись, закричал брат, выдавая нас маме. – Мне было хорошо там. А здесь ты меня бросила! Я один был с кошмарами…
– Которые насылал твой дорогой папочка, желая поскорее забрать тебя! – рявкнула я, не давая ему закончить. – Он через страх пытался разбудить в тебе силу! – зашипела на него, хватая за тунику, встряхивая Мина, чтобы начал думать головой. – И он, между прочим, бросил нас в куда более сложный период жизни.
– Дети, перестаньте! Ну что вы как не родные! – запричитала мама, подбежав к нам из кухни. Я поднялась с пола, надеясь, что Гетер свой бой выиграл, в отличие от меня. Не ожидала, что всё обернётся так. – Тина, что на тебя нашло? Мин же ещё маленький!
– Нет, мама. Он уже вполне взрослый парень. Ему уже девятнадцать. Он больше не наш одиннадцатилетний малыш, а злобный переросток, считающий, что жизнь в этой дыре – отстой, куда лучше в императорском дворце, где тебе и нос подотрут, и жо…
– Тина! – крикнула мама и отвесила мне подзатыльник. Это произошло так привычно, что я рассмеялась, потирая макушку. – Сколько раз говорила не выражаться в моём доме!
– Мама, прости, – тихо шепнула и обняла её за шею. – Прости, я больше так не буду.
Даже в двадцать я для неё остаюсь несмышлёным подростком. Зажмурившись, я почувствовала тепло, исходящее от мамы – родное солнце, энергия, согревающая, успокаивающая и такая манящая. Стоит только чуть-чуть прикоснуться губами и можно насытиться этим нектаром.
– Тина! – предупреждающе крикнул Мин и оттолкнул меня от мамы. – Ты рехнулась? Это же мама! Ты не собиралась же ею питаться?
– Что? – опешила я, отступая от развеселившейся мамочки, которая всплеснула руками, причитая:
– Вы у меня совсем голодные. Садитесь скорее к столу. Совсем уморила я вас. Мин, садись скорее, – указала она брату, а меня подтолкнула в спину, чуть ли не силой усаживая на стул.
Я же смотрела на Мина, который крутил у виска пальцем. Сжав амулет, спрятанный под тканью платья, пыталась понять, что сейчас хотела сделать. Я воспринимала маму как что-то очень вкусное, и это не потому, что от неё пахло моими любимыми спагетти. Нет. Она сама очень вкусно пахла.
– О боже, – в ужасе выдохнула, чувствуя, что превращаюсь в монстра.
Мин увидел моё раскаяние и, кажется, успокоился, стал развлекать маму разговорами, давая мне время прийти в себя. Мои же мысли вернулись к беседам с Гетером, который не раз говорил, что люди для тенгарцев очень большое искушение. Я помнила тот ужас, который охватил меня, когда в аудитории двое хотели меня попробовать. Во мне слишком много стало от отца.
– Тина, почему ты не ешь? – забеспокоилась мама, и мне пришлось схватить вилку и попробовать её коронное блюдо.
Я поблагодарила, стыдясь взглянуть ей в лицо, ведь если бы Мин меня не остановил, я бы выпила её, попробовала бы на вкус её свет. Тошнота подступила к горлу. Я, извинившись, бросилась в туалет, где долго просидела, глотая слёзы. Нужно научиться