начал говорить.
– Когда-то я был таким же юным, как и ты, внучек. Кхе-кхе…
Он достал из кармана мешочек с махоркой и скрутил самокрутку, глядя из под мохнатых белых бровей на Стеньку.
– Ах ты, что-ж так…огня забыл из дома взять. Внучек, у тебя, случайно, нет коробка спичек?
Стенька вскинул удивлённый взгляд на старичка: «Откуда дед знает про спички в его кармане?»
– Вот, дедушка, возьмите.
Старичок прикурил самокрутку и отдал коробок обратно.
– Я уже давно живу на этом свете, внучек, кхе-кхе…
Коза дёргала жёсткую траву возле дороги, терпеливо жевала её и поглядывала на хозяина квадратными зрачками, как будто знала: «Хозяин тут не просто так». Старичок покряхтел ещё немного и продолжал говорить.
– Так вот, расскажу я тебе про то время, когда я был таким же юным, как ты…
Старичок опёрся на старую чёрную рогатину, служившую ему незаменимой помощницей в его годы. Он пошамкал губами, скрывающими беззубую челюсть, и продолжил.
– Давно это было, большевики были у власти только четыре года, жить было трудно. Мне было всего одиннадцать лет, как и тебе, внучек…
Стенька смотрел на старичка, как завороженный. Он уже не удивлялся тому, что дед знал о нём всё. Если бы он сейчас назвал его имя, то Стенька принял бы это спокойно. «Наверное, это колдун», – думал он. «Интересно, а это добрый колдун или злой? Наверное, злой, ведь колдунов добрых не бывает. А может быть, это волшебник? А что, если он превратит меня в птичку, и я смогу полететь высоко-высоко и увидеть там маму…»
Старичок подождал, пока Стенька закончит свою мысль, как будто всё понимал. Он улыбнулся, пошамкал губами и продолжил свой рассказ.
– Жили мы под Оренбургом, время было голодное. Многие тогда умерли в нашей деревеньке. Я да бабка моя, больше никого у нас и не было. Когда хлеба почти не осталось, бабка перестала есть, но мне не сказала. Она всё совала и совала мне корочки старого хлеба, а я всё понимал. Я стал прятать эти кусочки в коробку из-под ниток, подальше от мышей. Через несколько дней бабка слегла от слабости. Я тоже ослабел к тому времени, но ещё держался на ногах. Я тогда достал из коробки засохший хлеб, понемногу размачивал его в солёной воде и давал бабушке, объясняя, что какие-то военные проезжали мимо их деревни и угостили его целой буханкой. Так мне удалось сохранить ей жизнь ещё на несколько дней, а потом в деревню прибыл обоз с едой.
Старичок замолчал, как будто вспоминая о чём-то. Стенька слушал с открытым ртом и не вытерпел:
– Дедушка, что же было дальше?
– Ну что дальше…, – старичок погладил козу по шее и продолжил. – Бабка поправилась, потом жить стало немного полегче. О моей тогдашней хитрости я не рассказал, так она и не узнала правду. Но вот ведь как вышло: бабка хотела, чтобы я выжил, но пожертвовала собой. А я не ел, чтобы спасти её. Может быть, и не стоял бы я тут сегодня, если бы не накормил её тогда спрятанными сухарями.
Стенька отвернулся и вытер слезу.
– Дедушка,