чем думала армия, но оставался всего один месяц до окончания службы, когда его перевели в Барнаул. Заман написал Тае, чтобы та приехала к нему в часть. Она, недолго думая, собралась и полетела к нему в Барнаул, хотя путь туда был неблизкий. Встретившись, решили, что не расстанутся, она бросит учёбу, поедет к себе домой и там будет дожидаться его. После Барнаула Таисии пришлось несколько дней пожить у тёти Вали, но ей об этом пришлось сильно пожалеть. Очевидно, у колдуньи были свои виды на парня, поэтому, разозлившись на Таю, она сообщила её родителям, что та загуляла и бросила учёбу, а потом, придравшись к чему-то, учинила ей грандиозный скандал. Тасе пришлось пережить бурю и у себя дома, тем более что она была беременна.
Для шестнадцатилетней девочки это было слишком рано, но так уж сложились обстоятельства, и она собралась рожать. Мать настаивала на аборте, но Тая была непреклонна в своём решении. Заман через месяц, закончив службу, заехал к ней с другом, и, пожив несколько дней, забрал её с собой в Ашхабад. Мать Таи, с лёгкостью благословив – всё равно теперь от неё никакого толку не было – отправила беременную дочь с глаз долой в дальний, очень дальний путь. Вот так закончилась её девичья страница жизни.
В Туркмении, самой жаркой из бывших республик СССР, где пески пустыни Кара-Кум занимают большую часть территории страны, начался очередной этап жизни Таисии.
Будто само Время, завороженное бескрайними волнами барханов, прожжёнными беспощадными лучами солнца, шелестом, шёпотом мириард песчинок, причудливыми разноцветными многослойными холмами, мрачными скалами и глубокими ущельями Копетдага, словно поражённое жизнестойкостью стражей пустыни – саксаулов, заслушавшись песнью ветров, пронизанных бесконечной печалью и одиночеством, навечно застыло в этих суровых краях. Туркмены – потомки воинственных сельджуков – народ закрытый, живущий по своим вековым законам и обычаям, как будто застрял во времени, и оно, не трогая их, а лишь обтекая, создало островок своеобразного, самобытного мира. Внешние изменения, конечно же, произошли, но внутренний уклад жизни, само мировоззрение особо не претерпели изменений.
Тае, человеку из другого мира, вначале всё было в диковинку, и если бы не эта испепеляющая жара, ей легче было бы перенести молчание отца Замана. Отец не мог примириться с тем, что любимый старший сын привёз чужестранку, да к тому же иноверку. С Заманом у неё вскоре тоже начались проблемы. Жара, изнуряющая жара плавила не только тело, но и душу – от этого нельзя было укрыться нигде. Мать, сёстры и брат Замана сразу приняли её и души в ней не чаяли. Таисия – черноглазая и черноволосая – была похожа на туркменку, особенно в национальных нарядах, которые были ей очень к лицу.
С Заманом они редко виделись, он часто где-то пропадал, но не говорил где. Как-то Тася, заметив краску на его руках, долго пытала мужа, пока не заставила признаться, откуда она взялась. То, что узнала, не принесло ей радости.
У них уже родилась дочь Джамал, но Заман не мог жениться