слова. Ухватившись за подставленный отцом локоть, он с неимоверным усилием оторвался от земли. Мелкой дрожью от слабости тряслись коленки. Медленным, затуманенным взором, оглядываясь вокруг, он узрел печальную картину. От леса, только что окружавшего его, не осталось и следа. Почти весь он был повален более, чем за версту в южном направлении от водопада. Осталось лишь оголённое редколесье с дымящимися и пылающими вершинами. Там, где только что был водопад, лежало нагромождение камней, а речки и в помине след простыл. Землю заволакивал едкий, удушливый смрад где-то горящей тайги.
А небо было безоблачным и синим, и кругом – гнетущая, зловещая тишина. Ни крика птиц, ни шороха зверей. Откуда-то из-под стелящейся пелены дыма вынырнул Баламут, отфыркиваясь, беспрестанно тряся головой и жалобно скуля. Всё нехитрое снаряжение путников куда-то бесследно исчезло. Вместо одёжи с них свисали жалкие лохмотья.
Савелий всё говорил и говорил, указывая куда-то в сторону и поддерживая сына.
– Дедушка! – промелькнуло в Лёвушкином сознании.
Только теперь он понял, что именно силился объяснить отец, увлекая его в сторону заимки. С трудом пробирались они через дымящийся, бережно уложенный в строго параллельные линии, лесной повал, где обходя его, а где переступая и перелезая через стволы когда-то могучих, вековых кедров и лиственниц.
Добравшись до каёмки не поваленного леса с его горящими и дымящимися вершинами, они, стали углубляться в лесную чащу. Идти стало легче, но дышалось тяжело. Лес, как губка, впитывал в себя дым пожаров, полыхавших очагами то тут, то там. Приходилось их обходить.
Наконец-то впереди замаячил просвет поляны, на которой находилась заимка. Однако, подойдя ближе, стало очевидным, что выйти на неё не предоставляется ни малейшей возможности. Вокруг горел лес. Торопливо обходя край поляны, Лёвушка приметил ещё нетронутую языком пламени, но уже дымящуюся, прогалину, на что сразу же обратил внимание отца, дёрнув его за лохмотья рукава.
– Стой здесь, за мной не ходи. Я скоро ворочусь с дедом. – Сказав это, Савелий шагнул в прогалину.
Но как это не могло показаться странным, Лёвушка, хоть и с трудом, расслышал голос отца. Не успел ещё Савелий скрыться за дымовой завесой, как позади него вспыхнул сухостой и валежник. Спустя некоторое время со стороны заимки послышался тревожный и в то же время радостный лай Шалуна, в ответ на который, откуда-то сбоку, раздался заливистый, протяжно-призывный клич Баламута. Началась холодящая душу собачья перекличка, и, вероятно, прощальная. Лёвушка тоскливо ощутил это каким-то «шестым» чувством.
Горящий впереди кустарник, ограничивал видимость. В неистовом отчаянии Лёвушка белкой вскарабкался, насколько мог, на рядом стоявшую, ещё не успевшую заняться огнём, берёзу. Найдя наивыгоднейшее место, откуда просматривалась поляна, крепкой хваткой вцепился в одну из её веток. Ему повезло. Сквозь неплотную, расступающуюся завесу дыма, он отчётливо различил сильно накренившийся деревянный