придется пасть жертвой хрущевского приема в университет вне конкурса взрослых, уже поработавших людей. Тут бедный кролик побегал недолго. В восемнадцать лет мне предстоит выйти замуж и делать то, чего я делать не умею. Но это уж после целины.
50. Еду на целину
По окончанье первого курса меня взяли работать вожатой в пионерлагерь. Тут вдруг слышу, что наших снаряжают на целину. Пока я доработала смену, они уж были таковы. Я испросила в комсомольском бюро персональную путевку и – туда же за ними. Куда конь с копытом, туда и рак с клешней. Уложила весь багаж в школьный портфель, села без билета на поезд с Казанского вокзала, и поминай как звали. Однако ж в дальних поездах я сроду не ездила. Мне бы сесть в общий вагон, коих в медленном нашем поезде было в преизбытке. Я же попала в спальный. Залезла на третью полку, положила под голову старенький портфель и погрузилась в мечты о восточных пределах нашей евразийской страны. Думала о том, кто были те инородцы, без разбора названные татарами, что подщетинили Ивана Северьяныча. Вернее всего, калмыки. А может быть, мои будущие знакомцы – казахи? И пятки мои заранее чесались.
Тут некто сильной рукой стащил меня за ногу вниз, как меня не раз уже стаскивали на протяжении этой хронологически не вполне упорядоченной книги. Я сунула кондуктору, а это он и был, под нос свою путевку. Кондуктор не взял на себя политической ответственности ссадить меня с поезда, но осуществил привод меня к начальнику его. Тот почесал в затылке и дал команду отвесть меня в общий вагон. Там я и ехала четверо суток. Поезд наш стоял на иных станциях по три часа и более того. Я хлебала горячие щи за столиком прямо на перроне. В Канаше сели к нам чуваши – сплошь в розовых ситцевых рубахах, с групповой путевкой на целину и групповым бесплатным билетом. Я приободрилась и ловко подмешалась к ним, будучи черна, как дочь печенега. Вскоре я выучила ихние чувашские песни и пела, дико вращая глазами:
Шур аталта, шур аталта,
Шапчах юр юрлах.
Долго ли, коротко ли, доехала я до Булаева и не без труда нашла своих. А что я увидела на месте, я от тебя, мой любознательный читатель, не скрою.
51. Места, богом забытые
Наконец-то я обняла своих товарищей. Они, сердешные, жили в бараке на сто человек. Спали на нарах. Потеснились, я вселилась. Посреди барака была печка, на ней сушилось нехитрое тряпье. По балкам бегали крысы, тяжело шмякаясь на нас. Воду для мытья брали из котлована, средь которого плавала дохлая лошадь. Питьевую привозили в бочке. В чистом поле стояла железная печка, на которой мы готовили. Вокруг барака никаких хозяйственных построек не было. Кой-где виднелись совершенно прозрачные березовые перелески под названием «колки», непригодные для уединенья. Ближайший населенный пункт назывался аул Комсомол. В нем было восемь низеньких домов, сложенных из дерна и обмазанных глиной. Они глядели грязными слепыми оконцами на глинистое месиво проезжей дороги. Более – ничего, никаких построек, заборов, насаждений. За всякой нуждой казахи садились на проезжей части,