чуть назад: принял спринтерскую позицию:
– За мной!
Арина и Зина взвизгнули и побежали за мной. На бегу с нами произошло чудесное превращение: носы стали клювами, руки – крыльями, ноги пожелтели и сделались перепончатыми. В воду мы врезались уже утками, закрякали и двинули к глубине. Родители еще какое-то время стояли на берегу и не могли поверить в чудо, но вскоре очнулись и припустили за нами. Они нагнали нас к середине лужи, там и напали. Нас окатило серой волной.
– Ах вы так! – визжали быбыльки. – Тогда мы – вот как! На родителей двинулась ответная дружеская волна грязного цвета.
Прохожие останавливались и заворожено смотрели на мокрую компанию. Одни негодующе цокали, другие отчаянно завидовали, а мы веселились и не обращали ни на кого внимания.
– Максим, ты же сказал, что не будешь нашу одежду стирать, а сам теперь вон с лап до клюва грязный? – подметила мама.
– Я – не буду! Стиральная машинка постирает! Не успел я это сказать, как меня накрыло новой волной. Волнения на луже продолжались до тех пор, пока уже зуб на зуб не попадал. Тогда мы попрощались с друзьями и отправились домой. Там отогревались чаем с булочками.
Атака снеговиков
Наша с Ариной любовь к мороженому – это большое и светлое чувство, его не измерить одним или парой вафельных стаканчиков. Большой любви полагается большая тара.
Когда я вырасту, я заведу себе магазин мороженого и наемся от пуза. Наконец. Почему-то сейчас наесться от пуза этим прекрасным лакомством ни мне, ни Арине – не дают. «Много будете есть холодного – заболеете», – твердят нам. Выдадут по одной порции – и смакуй ее как хочешь. Сами-то небось его тоннами едят, пока мы не видим.
А вот не буду вредничать, как они, свожу родителей в кафе, в своем быбыльковом мире. Может, после этого они растают, и мороженое польется рекой в наши рты…
Я говорю БУМ-тра-ля-ля-БОМС – и меняюсь с родителями местами!
***
– Макси-и-м! – завела опять свою музыку мама. – Когда мы пойдем в кафе-мороженое, ты обещал!
– Мама, зови папу, Арину – уж съездим в это ваше кафе, раз обещал.
В соседней спальне что-то хрустнуло, брякнулось и быстро затопало.
– Я уже одеваюсь! – папа сам прибежал, так что маме не пришлось его звать. Он чинил табурет, но, понятное дело, все бросил ради холодного лакомства.
Кафе, в которое мы приехали, было похоже на рожок клубничного мороженого, из него торчала вафельная соломка. Мы нырнули в рожок и оказались внутри мороженого. Здесь все было очень розовое и пахло ванильным.
– Б-р-р, – я поёжился, – как в холодильнике! Давайте найдем себе место. Помещение было заставлено круглыми столиками, к которым, как лепестки, крепились люди. От столиков отлетали в разные стороны чавканье и смех: быбыльки угощали своих родителей морозными вкусняшками. Родители радостно стрекотали, прищелкивая языками.
Свободный столик отыскался не сразу, пришлось потолкаться. Когда мы все-таки его нашли и расселись, я предупредил всех, у кого текли слюни, что много мороженого