но Иван непроизвольно оттягивал момент ухода за грань настоящего. Что-то там его ожидало? Навряд ли что-нибудь хорошее, если оттуда когда-то толпы людей кинулись по временному каналу в прошлое, лишь бы избавиться от проклятия виртуального мира, в котором они жили.
– Эге, КЕРГИШЕТ! А как же ты на неё взберёшься? – по-своему понял его Джордан. – На гору?
– Зачем взбираться? В ней, надеюсь, как и везде, есть прорехи. Так пройду… Да, если после моего ухода что-то изменится, стой на месте. Если нет, то определяйся по уступу, который видишь.
– Понятное дело, – уныло отозвался моментально поскучневший Джордан. Ему тоже было трудно побороть себя и остаться одному в незнакомом поле ходьбы, да к тому же в своём будущем. – Ты там… – скромно попросил он, – будь недолго.
– Ты же ходок во времени. Что для тебя долго или недолго? Я там пробуду вечность, а для тебя моё отсутствие – практически ничто.
– Оно так…
– Тогда жди! Да я особо зарываться сегодня и не буду. Вначале посмотрю лишь, что там и как.
Иван шагнул к монолиту и слепо упёрся в него руками, ощущая щекотливость в ладонях от таяния стенки настоящего.
Этот монолит сильно отличался от знакомого Ивану в его мире.
Настоящее ли разъедало его неравномерно или будущее сопротивлялось наступлению настоящего, но сплошной преграды не было. Так что вскоре Толкачёв втиснулся в узкую щель, которая вывела его в поле ходьбы будущего.
Впрочем, глубокая увалистая ложбина, ограниченная терассистыми возвышенностями, представившаяся его взору, мало походила на поле. Скорее на ущелье.
Сразу за монолитом, то есть в ближайшем будущем, дорога ходьбы, на первый взгляд, была вполне проходимой, но дальше, подобно бородавчатым наростам, теснились какие-то непонятные образования. Возможно, закрытия. Редкие невдалеке, они густели поодаль, где число их многократно увеличивалось, превратив отдалённое будущее в непроходимый вал, над которым бушевала светотенью мгла. Там, наверное, не было ничего, там заканчивал своё существование параллельный мир перлей…
Тёмный задний фон поля ходьбы, прорезаемый резкими мгновенными вспышками за пределами будущего, придавал панораме дороги времени жутковато-тревожный вид. Так случается перед грозой: округа темнеет, природа затаивается перед первым порывом ветра, и где-то блестят гигантские молнии…
Иван постоял на месте, невесело обозревая такой же невесёлый пейзаж поля ходьбы. Повернуть бы назад, но тогда ради чего он сюда пришёл? Надо было выбирать место и время выхода в реальный мир.
Готовясь проникнуть в будущее Кап-Тартара, Иван хорошо, как ему казалось, изучил пригороды Лондона, но лишь по карте города. Выбрал северную часть, памятуя рассказ Первопредка Эламов о Йоркшире. При том наобум, справедливо считая, где бы он ни реализовался в Лондоне перлей, всё будет одно и то же, поскольку совершенно не знал месторасположения лаборатории Пекты. Или не лаборатории, а чего-то там ещё, откуда он начал пробивать канал времени.
Да и совпадал ли Лондон перлей с Лондоном его мира? Тоже