присел, соображая, чей это может быть голос. А когда понял, вскочил. Волков! Живой! Я ринулся было на звук – и вдруг остановился: «Может, снова галлюцинации? Как у Рыбалкина и Драпко…»
– Кто здесь? Меня кто-нибудь слышит? Помогите же…
У окопа зашевелилась трава.
– Скорее! – Из нее с трудом поднялся человек, но тут же обессиленно упал на колено, держась за голову. – Эй, да кто здесь? Это смена?
Теперь я четко видел, что это действительно Волков. И правда, живой! Тот снова поднялся, продолжая держаться за голову, и странно посмотрел по сторонам. Будто слепой. Когда Волков едва не рухнул, я бросился к нему и подхватил его под мышки.
– Не пойму, что со мной случилось, – сказал воскресший Волков. – Я что, был в отключке? Блин, не вижу ни хрена. Видать, здорово грохнулся…
Волков провел ладонью по моему лицу. Руки у него оказались холодны, как льдинки. Я взглянул ему в глаза и отпрянул: они походили на два мутных белесых стеклянных шара. Он что, действительно ослеп? Словно в подтверждение этому, Волков спросил:
– Зверек, это же ты?
– Я это, я!
Мы медленно добрели до вышки, я помог Волкову сесть на ступеньку. Поставив автомат у лестницы, присел рядом на корточки.
– Как же ты нас напугал, – вздохнул я. – Мы уж думали, что ты того…
И вдруг случилось неожиданное: рука Волкова скользнула вдоль лестницы и коснулась ствола моего автомата. Он тут же вскочил, схватив оружие.
– А ну, стой! – вскричал он, передернув затвор. – Не двигайся!
Блеклые глаза его при этом бешено вращались, дуло автомата металось по сторонам, целясь явно не в меня.
– Леха, ты чего?
Я сделал шаг к нему, но, услышав меня, Волков тут же повернулся и нацелил автомат мне прямо в грудь.
– А ничё! Чем ты докажешь, что ты действительно Гриненко? Вот чё!
Я был настолько ошарашен, что не мог вымолвить ни слова. Просто молча стоял и пялился на ствол. И вдруг с ужасом осознал: одно неловкое движение – и Волков действительно пальнет! Такой у него был вид. Да он просто не в себе! Впрочем, как и все мы…
– Леха, это действительно я.
Волков, казалось, сам был в замешательстве.
– Скажи-ка, сколько месяцев назад майор Доров подполковника получил? – наконец спросил он.
– Ты про какого Дорова? – ответил я. – Если про старшего, то вообще не получил, потому как он прапорщик. А вот у сына его, который военное училище год назад закончил, действительно есть шанс когда-нибудь дослужиться…
Это была старая полковая шутка. Прапорщик Доров, будучи начальником гауптвахты, считал себя такой важной птицей, что даже офицеры в шутку называли его «майор Доров». Волков опустил автомат. Я тут же его у него забрал.
– Извини, Зверек. Я это… Просто со мной какая-то хреноверть происходит.
– Что с тобой случилось-то? – наконец задал я мучивший вопрос. – Мы тут все переполошились. Думали, ты погиб.
– Я видел… – Волков замолчал. А потом тихо добавил: – Ты не поверишь!
– После