держались за ветки, коза, перемахнув через забор, с удовольствием хрустела кислыми, недозрелыми яблоками прямо с веток. Соседи бабы Нади тихонько ворчали, подпирали шестами ветки яблонь, но жаловаться на козу не ходили. Рыжие носки были почти в каждом доме Крутояра.
Телевизор на комоде негромко бурчал очередную передачу о том, как сделать наше здоровье непобедимым для вирусов с помощью каких-то неизвестных большинству российских жителей заморских фруктов. Кошка бабы Нади, Мурзилка, по-хозяйски запрыгнула на колени к Василисе и потоптавшись на ней, улеглась пушистым полосатым клубочком.
– Ты одна из Волковых в Крутояре осталась, – баба Надя горько вздохнула. – Вот ведь как оно повернулось. А какие планы у твоего деда были.
– Я уже давно не Волкова, баб Надя. Я Карпова. Да и не живу я здесь.
– Разве в фамилии дело? Дело в крови. В характере.
Ну да, в характере. Стальной характер деда испытал на себе каждый, кто хоть раз с ним имел дело. Дед свой жесткий нрав и привычку командовать передал своему сыну Андрею, Василисиному отцу. Когда тот, после армии решил переехать жить в город, дед отказывался разговаривать со своим сыном несколько лет. И Андрей, нисколько деду не уступил, заявив, что больше шагу его не будет в Крутояре. Слово он свое сдержал и приехал только на похроны деда, и не остался здесь ни на минуту больше, чем это было необходимо. Если бы не мама Василисы, которая однажды рассудила, что девочке летом будет лучше в деревне, чем в душном городе, и привезла ее знакомиться к деду, то Василиса никогда не познала бы восхитительно чувства, которое охватывает человека, мчащегося по просторам верхом на горячем коне. Вася, тогда еще трехлетняя кроха в коротком платице, взглянув впервые на лошадей, в восторге от увидинного, вцепилась намертво в перекладину загона, и не отпускала ее, пока ей не сунули в руки яблоко и не разрешили покормить коня. Вася бестрашно сунула яблоко коню под нос, и не успели все оглянуться, как она пролезла между досками забора и очутилась в периметре, очищая ноги, огромной по сравнению с ней лошади, от налипших колючек репейника. Дед, суровый, жесткий мужик, растаял словно сахар. Помирился с сыном и с невесткой. И с нетерпением ждал, когда Васю в очередной раз привезут погостить.
Ну, а после рождения ее младшего брата, Коленьки, ее и вовсе привозили к деду на все лето, а зимой на каникулы, дабы не мешала она своей живостью сну чудесного мальчика. Когда Коленька стал постарше, ее любовь к деревне и к дедовским лошадям была только на руку родителям. Это позволяло им отдыхать в Крыму почти все лето. Василису отсылали в Крутояр, а родители по очереди брали отпуск и проводили его с Коленькой на море. Василиса не обижалась на эту, казалось бы, несправедливость. Лет в десять, она, наслушавшись про пляжный отдых, в жаркий летний день отправилась на деревенский пляж. Иногда окунаясь в прохладную воду, она добросовестно пролежала на куцем полотенце с утра до позднего вечера, подставляя по очереди палящему солнцу то спину то живот. К вечеру,