опытный космический вояка, до глубины души потрясенный ее красотой, был вынужден признать всю несостоятельность своего прежнего, высокомерного отношения, которое он по молодости питал к «несерьезным» увлечениям своих бывших однокашников.
Ведь за время учебы в военном вузе ему не раз приходилось вступать с ними в споры по поводу целесообразности посещения непрофильных кружков и факультативов.
Даже «верный кореш» Дормидонтов, и тот не придумал ничего лучшего и организовал «Объединение любителей аэронавтики». Да не просто в казарме, а при кафедре Ведения воздушных боевых действий, заразив своим энтузиазмом даже нескольких убеленных сединой преподавателей. Что позволило ему уже на первом курсе сплотить вокруг себя единомышленников, а потом и вовсе пробить у начальства разрешение на плановое финансирование своего увлечения.
Хотя, по совести говоря, чуть позже, именно «аэронавты» и составили костяк его «Братьев Славян», сыгравших не последнюю роль в истории становления и развития отряда.
Но тогда эти дерзновенные покорители воздушного пространства учились мастерить простейшие летательные аппараты из чего угодно. Причем настолько успешно что, иногда Дормидонтыч, если Ярославцев уж, совсем допекал его своим ворчанием, остроумно шутил, что недалек тот день, когда они и вовсе начнут осваивать небосвод на метлах, ступах и коврах-самолетах.
А капитан, все это время, продолжал недальновидно считать их увлечение напрасной тратой времени, и посвящал всего себя изучению материальной части современного боевого вооружения.
Теперь же, оставшись без технической поддержки своей высокоразвитой цивилизации…
И оказавшись один, на один со своенравной стихией…
Он был вынужден признать всю несостоятельность своих заблуждений, и крайне осторожно, буквально с замиранием сердца выполнять тот или иной маневр.
Ведь управлять аэростатом ему довелось впервые!
И он боялся не столько напортачить, сколько уронить авторитет всего человечества перед своим членистоногим напарником.
«Да, не глупей, же я других?! И в теории более, менее подкован! У них то, все получалось!», – мысленно успокаивал себя Константин, сохраняя полную невозмутимость на лице, чтобы муравей не заметил терзавших его сомнений.
Однако вскоре он настолько приноровился к своему новому детищу, что расслабленно присел на балластные мешки и решил, как следует, перекусить.
Месс же окончательно успокоившись, и полностью уверовав в его пилотское мастерство, тоже не терял времени даром. Братья-насекомые снабдили его небольшим ящичком с примитивными измерительными приборами, и теперь он с болезненным рвением занялся сбором научных данных.
Первым делом наш пытливый исследователь определил среднюю скорость полета, которая составила примерно сорок километров в час, и настолько обрадовался этому, что даже осмелился озвучить свои предположения:
– Если все и дальше пойдет в этих числовых