глазами все поплыло, и она пошатнулась. Но все же попыталась удалиться с достоинством. Еще несколько шагов – и она положит конец этой неприятной встрече.
Но тьма начала сгущаться, и последней ее мыслью было «зря я не пообедала»…
Она успела услышать, как выругался Коул, как его каска с грохотом упала на тротуар. Он едва успел поймать ее, она обмякла в его объятиях.
А когда пришла в себя, Коул повторял ее имя.
На секунду ей показалось, что она спит и видит сон об их чувственных ласках в школьную пору, пока в нос не ударили запахи строительной площадки. Только тогда она поняла, что случилось.
Она прижата к теплому, сильному телу.
Мариса открыла глаза, и их взгляды встретились. Золотисто-зеленые глаза Коула пристально смотрели на нее.
Она разглядывала новый шрам, пересекающий его щеку. Рана, видимо, была болезненной, но линия шрама прямая. Словно ему в лицо врезался конек.
Ей хотелось протянуть руку и дотронуться до шрама.
– Ты в порядке? – нахмурился он.
Жар снова бросился ей в лицо.
– Да, поставь меня.
– Не слишком хорошая идея. Уверена, что сможешь стоять?
Каковы бы ни были последствия увечья, прикончившего его карьеру, похоже, он легко удерживал в объятиях женщину среднего роста. Он весь состоял из твердых мышц и едва сдерживаемой силы.
– Все хорошо. Правда.
С сомнением глядя на нее, Коул опустил руку. Едва ее ноги коснулись земли, он отступил.
Унижение было полным. Таким абсолютным, что она не могла об этом подумать.
– Совсем как в прежние времена, – заметил Коул с иронией.
Словно она нуждалась в напоминании.
Как-то они занимались вместе, и Мариса упала в обморок. Именно так она впервые оказалась в его объятиях.
– Сколько я была без сознания? – спросила она, отводя глаза.
– Меньше минуты.
Коул сунул руки в карманы.
– Так с тобой все нормально?
– Абсолютно. Я с детства не бывала в приемном покое.
– Но по-прежнему имеешь тенденцию падать в обморок.
Она покачала головой, глядя куда угодно, только не на него.
Неужели она настолько ошеломлена их встречей?
Мариса так ждала и одновременно боялась этого разговора, что у нее пропал аппетит, хуже того, она просто не могла есть.
– Нет, я много лет не лишалась сознания. Диагноз – нейрокардиогенные обмороки. Но они у меня бывают крайне редко.
Если не считать того, что она лишается чувств в его присутствии.
Это их первая встреча за пятнадцать лет, а она уже умудрилась повторить все, что было в школе. Представить невозможно, что он думает о ней сейчас. Возможно, считает ее законченной интриганкой, с прекрасными актерскими способностями.
Коул вдруг стал холодным и отчужденным.
– Ты не могла найти лучшего времени, чтобы разыграть бросок через все поле на последней минуте матча, – процедил он.
Она съежилась. Он намекнул, что обморок помог ей выиграть время и вызвать его сочувствие. А она