Анна Гавальда

Глоток свободы


Скачать книгу

пудрилась наново.

      Я побрела к кофейному автомату.

      Прошло как минимум секунд тридцать, прежде чем я уразумела, что картонный стаканчик уже полон. Я выпила кофе без сахара и без удовольствия. Похоже, я нажала не на ту кнопку: мой капуччино слегка отдавал томатным соком. Или нет?

      Уф-ф-ф! Кажется, денек нам предстоит долгий.

      Мы вернулись в машину, не сказав ни слова. Карина выудила из своего несессера влажную очищающую салфеточку с антибактериальной пропиткой, чтобы продезинфицировать руки.

      Карина всегда дезинфицирует руки, покидая места общественного пользования.

      Ибо гигиена есть гигиена.

      Ибо наша Карина буквально видит микробов.

      Она видит их коротенькие мохнатые лапки и их ужасные зубастые челюсти.

      Именно по этой причине она никогда не ездит на метро. И очень не любит ездить в поездах. Она не может не думать о людях, которые кладут ноги на сиденье или, поковыряв в носу, вытирают палец о подлокотник.

      Она и своим детям запрещает садиться на скамейки или дотрагиваться до лестничных перил. Ей противно водить их в парк на прогулки. Ей противно сажать их на детские горки. Ей противно брать подносы в «Макдоналдсе» и особенно противны все эти дурацкие обмены карточками с Покемонами. Ей противно иметь дело с продавцами колбасных секций, которые не носят резиновых перчаток, и с молоденькими продавщицами в булочных, которые не пользуются щипцами, подавая ей круассан. Ей противно думать о детских полдниках в школе и о посещениях бассейна, где все мальчишки хватают друг друга за руки и, уж конечно, заражают всех подряд грибком ступней.

      В общем, наша Карина считает жизнь тяжелым и рискованным занятием.

      Меня всегда коробит, когда я вижу эти дезинфицирующие салфеточки.

      Ну нельзя смотреть на другого человека как на мешок микробов. Пожимать ему руку, приглядываясь: а чистые ли у него ногти? Всегда быть начеку. Всегда прикрывать рот шарфиком. Всегда и во всем остерегать своих детей.

      Не трогай, это грязное!

      Вытащи оттуда руки!

      Ни у кого ничего не бери!

      Не ходи на улицу!

      Не садись на землю, а то сейчас как влеплю!

      Всегда мыть руки. Всегда полоскать рот. Всегда писать, привстав на десять сантиметров над унитазом, и целоваться, не касаясь губами. Всегда судить о других матерях по чистоте ушей их ребятни.

      Всегда.

      Всегда судить.

      Та еще манера, с неприятным таким душком. Помнится, в доме у Карининых родителей уже к середине обеда зашла речь об арабах и начался разговор «начистоту».

      Отец Карины называет их не арабами, а черножопыми.

      Он говорит: «Для чего я плачу налоги – чтоб эти черножопые рожали по десять ублюдков на семью?»

      Он говорит: «Эх, моя бы воля, погрузил бы я всю эту сволочь на корабль да пустил бы его торпедой ко дну!»

      И еще он любит приговаривать: «Франция – страна нахлебников и лодырей. А французы все дураки безголовые».

      Нередко он завершает