носом и бородавками. Её дедушка?
Мы подошли к двери. Женщина, прежде чем мы вошли, обернулась.
– Я забыла вам представится. Меня зовут Зоуи. Я тут кто-то вроде управляющей.
Хмм…. Не похожа она на управляющую, вряд ли они будут носить грязные платья.
Зоуи открыла дверь, и мы зашли в просторную комнату: на полу лежит красный ковёр, стоят два больших бордовых кресла, повёрнутые к горящему камину. На одном из них спиной ко мне сидит седовласый старик, держа в руках то письмо.
Он встал и подошел ко мне. Да! Точно, это он был на картине! Правда, там он заметно симпатичней.
– Так значит Алина Гервуд говоришь. – смотря на меня промолвил он с лицом полным отвращения.
– Да.
– Ты не заслуживаешь носить эту фамилию мерзкое отродье! Позор для своего отца, для меня и для всех Гервудов! Тебя надо было удушить ещё в колыбели! – продолжал он, тряся передо мной письмом одной рукой и другой держась за сердце.
Я стояла как вкопанная. Уж такой реакции я явно не ожидала. Я готова разревется в любой момент. Мне хочется убежать, только чтобы не оставаться тут ни на секунду.
– Ох, Господи, за что мне всё это? Воспитывать ребёнка от черножопой шлюхи. – сказал он, поднимая глаза к потолку.
После, он подошел к камину и кинул туда письмо, смотря как оно горит. Я стою, боясь издать какой-либо звук. Повисла минутная тишина. Зоуи куда-то вышла.
– Не дай Бог, если кто-то узнает, что ты моя племянница, я тебе говорю, не дай Бог! – сдерживая крик, со злостью, говорит дядя.
– Я никому не скажу. – всхлипывая, ответила я.
– Значит так, в моём доме будешь жить по моим правилам. Не будь ты моей племянницей, жила бы на псарне в клетке с собаками. Пока они бы тебя не съели. Мерзкая хамбра.
Я стою, опустив глаза, стараясь не зареветь окончательно.
– Выходить за пределы поместья тебе запрещено. Общаться с кем-либо кроме Зоуи и меня – тоже. И не дай Бог увижу тебя за чтением книги! Кожу сниму! Твой день будет начинаться с мытья полов во всём доме. Потом идёшь убирать за свиньями. Если работу сделала, идешь к Зоуи и спрашиваешь другую. Увижу, что бездельничаешь или плохо выполняешь дела – есть не получишь. А по весне на плантации отправлю. – продолжал дядя уже спокойным голосом. – Твой отец еще хотел тебя в школу отправить! – усмехнулся он.
– Я пойду в школу? – спросила я с надеждой.
– Еще чего. Женщинам нельзя читать и писать, тем более хамбре. Зоуи! Покажи ей её комнату. Не хочу больше её видеть! – крикнул дядя, садясь в кресло.
Зоуи подошла, взяв меня за руку, и вывела из дома.
– Что такое хамбра? – спросила я, утирая рукавом слезинки.
– Грязнокровка. Только более пренебрежительно. Результат смешения белой и черной крови. – нехотя ответила она мне.
Мы обошли дом, и она показала мне на лестницу, ведущую вниз. Она спустилась, открыла дверь и жестом показала мне входить.
– Но там темно. Что это за место? Подвал?
– Место где ты теперь будешь жить. Господин Гервуд