вновь наступить на пластину, заставив дуги вернуться в исходное положение.
Легко сказать! Ведь как минимум, потребуется подняться, а с перебитой ногой сделать это совсем не просто.
Я хорошо чувствовал, как иссякал отведённый мне лимит времени. Да и мороз наседал, беззастенчиво проявляя свою отмороженную сущность.
Попытка встать ни к чему не привела, разве что по телу пробежал очередной болевой импульс… Как итог: внутренняя опустошённость и полное разочарование от собственного бессилия. Смерть теперь не казалась такой уж отдалённой абстракцией.
«Все там будем… Так, кажется? А вопрос, «когда?», – с точки зрения вечности и не важен».
Невольно вспомнилась нашумевшая «Жизнь после смерти» с описаниями околосмертных переживаний. Тоннель, свет, черта… По мне, так всё это чушь полная. Хотя… Помрём, увидим. Ждать осталось недолго.
Минутная расслабленность чуть было не сыграла злую шутку… И лишь чей-то отдалённый голос помог вернуться в окружающую действительность: «Что… всё, сдался? А как же близкие, друзья… кошка Муська, гупёшки в аквариуме на подоконнике?..».
«Ну, уж нет! К чертям тоннели! Давай-ка, фрау, вылезай, пора за работу!..».
Вынув из футляра камеру, я что есть силы принялся колотить ею замёрзшую пружину…
Даже плотно сжатые губы и те ощущали характерный слёзный привкус. Казалось, что бил я не по капкану, а по собственной ноге. Что уж говорить о камере… Руки в тонких матерчатых перчатках, – и те в кровь.
То ли насытилась она за свою хищную бытность, то ли «Лейкины» хуки аппетит перебили, а может и от собственной старости, но ловушка поддалась и лопнувшая пластина освободила, наконец, сжатые ею дуги. Те же, в свою очередь, стали неуправляемы и без особых усилий позволили развести себя в разные стороны…
Вот и солнце зашло.
Его последний луч, не желая покидать облюбованное место, долго сопротивлялся. Но время вышло, и он вынужденно подчинившись, забрал с собой и все разбросанные по снегу рисунки.
Я молча сидел и не верил своему чудесному вызволению.
Моя «немка» не только по форме, но и по духу оказалась далеко не «мыльницей» и в экстремальной ситуации проявила себя вполне достойно.
И кто бы подумал, что её финальным аккордом станет спасение своего старого друга.
Деградация
Вначале была «скорая» и констатировала смерть. Затем – полиция, не обнаружившая криминала. А после… После оно просто валялось, как никому не нужная, выброшенная на свалку вещь. И только спустя несколько часов на горизонте появился старый пошарпанный пепелац, доставив, наконец, тело по назначению…
Жизнь – штука сложная, как ни крути. Особенно, если это всего лишь «штука». Без жизни. Как у Фили.
Ну а как?.. Родителей своих – никогда не видел. Всё детство по детдомам да сиротским приютам. А как повзрослел, так больше по казённым учреждениям с решётчатыми окнами.
Погоняло «Филин» – ещё оттуда, с детства. И прицепилось, исключительно