регнов. Пуговичник сделал из камня кулон, заключив его в тонкую золотую оправу, добавил золоченый шнурок, и подарил дочери на свадьбу. Теперь же, в непростые времена, семья решила продать семейное сокровище – и просили они всего-то два золотых альдриана, даже соглашались на торг. Что ж, украшение Маргарите приглянулось, два альдриана у нее имелись для мелких расходов, а бедствий камень не принес своим хозяевам, впрочем как и удачи.
________________
Пятого дня Любви, за сорок один день до Возрождения и начала нового года, дядюшке Жолю исполнилось сорок три. Уже на втором году сорокового цикла лет, двадцать четвертого дня Веры, во второй день Юпитералия, Нинно отметил бы свой двадцать пятый день рождения, но чествовать живых в празднество мертвых запрещалось, и кузнецу приходилось жить без подарков или поздравлений. В его день рождения он и Беати поехали на кладбище за город, к могилам родителей. Тетка Клементина с дядюшкой Жолем и Филиппом отправились туда же. Ортлиб Совиннак и Енриити, посетив погост у храма Пресвятой Меридианской Праматери, оставили угощение на могиле первой супруги градоначальника. Маргарита вынесла горшочки с едой к Западной дороге, как поступали те, кто не имел возможности прийти к захоронениям родных. Всё, что оставалось после пиршества накануне, в первый день Юпитералия, надлежало раздать – такие угощения вдоль дорог, хоть они и ставились для утешения грешных душ, мог взять, кто хотел. Маргарита всегда любила из-за подобных гостинцев именно это мрачное празднество, а не веселый Сатурналий. Раньше она и ее братья с удовольствием искали «сокровище», добыв таковое, наконец наедались и потом еще год ждали чудесные два дня в середине восьмиды Веры.
Сразу после Юпитералия, двадцать пятого дня Веры, Альдриану Лиисемскому исполнялось тридцать шесть лет – он достигал возраста Возрождения, заканчивал свой первый цикл жизни, и по такому важному поводу в белокаменном замке намечалось грандиозное торжество. Герцог Лиисемский желал видеть градоначальника с его новой супругой, о красоте которой много слышал, поэтому еще в самом начале второго года в Малиновой гостиной появился знаменитый сундук Гиора Себесро вместе с самим черноволосым суконщиком. А случилось это в пятый день Веры, что совпал с Патроналием – негласным празднеством отцов и покровителей. Гиор привез лучшие наряды из своей суконной палаты, но градоначальнику не угодил.
– Дурость одна! – злился Ортлиб Совиннак, отбрасывая женские платья, одно за другим, на широкую, с высокой резной спинкой, скамью. – Я же говорил: «Чтобы было как при Альбальде Бесстрашном, но модно!» Ну чего сложного-то?!
Гиор Себесро остался непроницаем. Портниха, прибывшая с ним, испуганно сделала шаг назад и спряталась за спину суконщика. Градоначальник, видя, что его не понимают, сдвинул току на макушку и стал громко объяснять, переходя на крик, чем только усиливал страх и робость портнихи:
– Сделай ее другой! Проклятье, как бы это объяснить… Глянь